Свободное увольнение со двора.
Своевременная выдача солдатских писем.
Замечательно, что утром, перед вручением начальству требований, солдаты раздумали и, решив, что 'Общие требования' ни к чему, предъявили только 'солдатские'.
Но набранные за ночь столбцы московских левых газет описывали вручение ростовцами полковому начальству 'требований' с полным их текстом.
{238} Первые раскаты революционного грома, как я уже говорил, вызвали прострацию власти; отсутствие решительных мер и прямых указаний местам, бездеятельность в отношении длящейся анархии на Сибирском пути и во всей стране, выступление, хотя и кратковременное революционного 'правительства' Хрусталева в самой столице, наконец, вырванные у власти, не сумевшей вовремя и добровольно пойти навстречу чаяниям благоразумной части общества - новые основные законы. Командный состав растерялся, главным образом, на почве неуменья сочетать новые начала государственного строя с войсковым обиходом. Местами это явление принимало трагикомический характер, как, например, на Кавказе, когда растерявшееся начальство, по совету одного из видных революционеров, социал-демократа Рамишвили, для 'подавления народных беспорядков' выдало его организации несколько сот казенных ружей...
На почве растерянности властей на местах выросло такое явление, не сродное военной среде, как организация тайных офицерских обществ; не для каких-либо политических целей, а для самозащиты. Мне известны три таких общества. В Вильне и Ковне офицерство, ввиду угроз террористическими актами по адресу высших военных начальников, взяло на учет известных в городе революционных деятелей, предупредив их негласно о готовящемся возмездии... В Баку дело обстояло более просто и откровенно: открытое собрание офицеров гарнизона постановило и опубликовало во всеобщее сведение: 'В случае совершения убийства хоть одного офицера или солдата гарнизона, прежде всего, являются ответственными, {239} кроме преступников, руководители и агитаторы революционных организаций. Преступники пусть знают, что отныне их будут ловить и убивать. Мы не остановимся ни перед чем для восстановления и поддержания порядка'.
В этих случаях террор вызывал ответный террор, самосуд - ответный самосуд.
Власть, придя в себя, первым делом озаботилась для удовлетворения армии улучшением ее материального положения. Увеличено было солдатское жалованье и приварочный оклад, введено снабжение одеялами, постельным бельем и т. д. И, учитывая человеческую слабость, военное ведомство определило для войск, командируемых с целью предотвращения беспорядков, суточные деньги в размерах по тогдашним масштабам довольно больших - для солдата 30 коп. в сутки. Я был свидетелем, с какой охотой ходили в уезды роты Саратовского гарнизона и как ревниво относились они к соблюдению очереди.
Наряду с этим продолжалось подавление солдатских бунтов силою. В январе 1906 г. Совет министров представил государю доклад о необходимости суровых репрессий 'против попыток пропаганды к нарушению военной службы'. Государь, однако, не согласился, положив резолюцию: 'Строгий внутренний порядок и попечительное отношение начальства к быту солдат лучше всего оградят войска от проникновения пропаганды в казарменное расположение'.
Эта резолюция - единственная ставшая в свое время достоянием гласности, получила широкое распространение и создала среди нас не совсем правильное впечатление о той позиции, которую занимал государь в происходившей борьбе. Впоследствии оказалось, что в целом ряде других резолюций были требования 'применения к мятежникам самой {240} решительной репрессии', исходя из того положения, что 'каждый час промедления может стоить в будущем потоков крови'.
Но все эти резолюции глава правительства Витте держал под замком в своем письменном столе, чтобы отвести от государя одиум карательных мероприятий, вызванных роковой неизбежностью, но иногда бесцельно жестоких, волновавших общественное мнение страны. Впрочем, жестокости проявлялись с обеих сторон, в особенности в Прибалтике. Такие эпизоды, как сожжение заживо в Курляндии, в Газенпоте, революционерами солдат драгунского разъезда не могли смягчить взаимоотношений...
По большевистским источникам (подсчет историка Покровского), которых нельзя заподозрить в преуменьшении, раз дело идет о 'виновности' царского режима, число жертв за год первой революции во всей России исчисляется в 13.381 человек. По большевистским масштабам и большевистской практике цифра эта должна казаться им совершенно ничтожной.
***
Офицерство, придавленное маньчжурскими неудачами, больно чувствуя свою долю вины в случившемся, тяжело переживало поход против себя и армии, открывшийся после октябрьского манифеста. Печать, в первый год после манифеста пользовавшаяся абсолютной свободой, будила страсти и рознь. Органы крайне правого направления ('Земщина' и пр.), отождествляя себя облыжно с армейскими кругами, видели спасение страны и армии не в реформах, а в 'разгоне арестантской Думы' и в 'возвращении розги'... Просто правая печать высказывалась неопределенно о 'возврате к исконным началам'... Революционеры, справедливо полагая, что революция провалилась благодаря армии, продолжали работу по ее {241} разложению. В сотрудничестве с радикальной демократией они высмеивали армию на сходках, в печати, с подмостков театров, в заседаниях земств и городов; выраставшие первое время, как грибы после дождя, юмористические журналы - и текстом и карикатурами - подвергали хуле военных людей и те понятия о долге, которые им внушали на службе. Для поношения армии и подрыва в ней дисциплины была использована не раз трибуна первых двух Государственных Дум и даже речи защитников в военных судах...
В либеральных кругах, в лагере русской интеллигенции, шел разброд и взаимное непонимание. В качестве яркого отражения их я приведу полемику между двумя типичнейшими интеллигентами, возгоревшуюся в 1906 году на страницах газеты 'Русские Ведомости'. Между молодым подполковником генерального штаба кн. А. М. Волконским - представителем либеральной военной молодежи, и одним из видных кадетских лидеров кн. П. Долгоруким:
ДОЛГОРУКИЙ: '...Пока правительство и народ в лице его представителей представляют из себя как бы два враждебных лагеря, пока правительство упорствует и предпочитает, вопреки ясно выраженной воле народа, следовать советам кучки людей, пока не установилось полное соответствие между властью законодательной и исполнительной, до тех пор нельзя ожидать умиротворения России, до тех пор нельзя ожидать и от войска - сынов того же русского народа - чтобы оно было вполне безучастно в этой убийственной распре и слепым орудием в руках правительства. Неосуществимы и бесплодны поэтому пожелания, чтобы армия стояла вне политики и была беспартийной... Нельзя безнаказанно противопоставлять солдата - сына народа - тому же народу.
{242} (Трагична позднейшая судьба двух братьев, князей Петра и Павла Долгоруких - передовых либеральных деятелей, которых невозможно было обвинить в 'реакционных помыслах'. Оба стали впоследствии эмигрантами. Павел, из-за тоски по родине, пробрался тайно в СССР, где был схвачен и убит. Петра - восьмидесятилетнего больного старца - большевики арестовали в Праге в 1945 году и вывезли в СССР, где он исчез бесследно).
ВОЛКОНСКИЙ: 'Из обоих лагерей зовут армию к себе... К несчастью, и внутренние процессы при разгаре страстей не могут пройти безболезненно. Одни уже кричат о разгоне Думы, другие призывают армию к присяге... И вот из оскорбляемых, оклеветанных рядов ее раздаются спокойные голоса: оставьте нас, нам нет дела до ваших партий; меняйте законы - это ваше дело. Мы же люди присяги и 'сегодняшнего закона'. Оставьте нас! Ибо, если мы раз изменим присяге, то, конечно, никому из вас тоже верны не останемся... И тогда будет хаос, междоусобие и кровь'.
Армия устояла, благодаря корпусу офицеров, который после 1905 года, относясь с большим вниманием, анализом, не раз осуждением, к некоторым явлениям военной и общегосударственной жизни, сохранил, тем не менее, характер государственно-охранительной силы.
В этом его историческая заслуга, в этом же предопределение его позднейшей трагической судьбы.
В начале 1906 года революционное движение пошло сильно на убыль. К апрелю боевые организации социалистов-революционеров были разгромлены в {243} Москве и Петербурге. Происходили еще террористические акты в Польше, а в деревне спорадически возникали аграрные беспорядки до конца 1907 года.
Нет сомнения, что самодержавно-бюрократический режим России являлся анахронизмом. Нет также сомнения, что эволюция его наступила бы раньше, если бы не помешало преступление, совершенное в 1881 году революционерами 'народовольцами', убившими императора Александра II-го, после великих реформ, им произведенных (Упразднение крепостного права. Введение земских и городских самоуправлений. Судебная реформа. Всеобщая воинская повинность взамен рекрутских наборов из низших, беднейших классов общества.), и накануне привлечения представителей народа (земств) к государственному управлению. Это преступление на четверть века задержало эволюцию режима.
