- Не надо! - свеликодушничал Касаткин<Сноска Это вовсе не язвительная колкость автора. С точки зрения постперестроечного мента, Касаткин действительно проявил великодушие. Другой на его месте запросто мог отправить ребят не в больницу, а в изолятор временного содержания. Подобные случаи происходят на каждом шагу. Не верите - полистайте газеты, а еще лучше расспросите тех своих знакомых, кому известна специфика работы наших правоохранительных органов.>. - Погрузите в машину да отвезите в приемный покой ближайшей больницы. Скажите врачам: на улице, мол, подобрали. Из гуманных соображений... Ну, - обратился он к Елкину, когда подчиненные уволокли избитых ребят, - доволен крышей?
- Очень доволен! - подобострастно заверил Сергей Игнатьевич.
- То-то же!..
Глава 5
Смерть немилосердна, от нее не ускользнешь, однако человеческое горе никак не может обойтись без памятников из песчаника или мрамора, а при повышенном чувстве долга или соответствующем наследстве - даже отполированного со всех сторон черного шведского гранита.
Эрих Мария Ремарк. Черный обелиск
Производственные мастерские и офис фирмы 'Пьедестал' находились рядом с одним из крупнейших кладбищ, обслуживающих Москву и ближнее Подмосковье. Кладбище располагалось неподалеку от кольцевой дороги. Его директор Петр Иванович Михайлов являлся близким другом Платонова, а также неофициальным компаньоном 'Пьедестала'. Михайлов с Платоновым познакомились в начале восьмидесятых 'на нарах', неоднократно выручали друг друга в самых сложных ситуациях и испытывали глубокое взаимное доверие. Однажды под вечер они сидели в кладбищенской конторе, пили водку, закусывали черным хлебом с солеными огурцами и беседовали о прискорбном состоянии современной действительности.
- Люди мрут как мухи, - говорил Петр Иванович, хрустя огурцом. Настоящая эпидемия смертности. Никогда раньше подобного не было! Если так дальше будет продолжаться - вся страна в сплошное кладбище превратится!
- Похоже на то, - согласился Платонов. - Гиблое время!
- Сегодня женщина приходила, молодая, лет тридцати восьми - сорока, закурив сигарету, продолжал Михайлов (Петру Ивановичу стукнуло пятьдесят восемь). - Недавно сына-мальчишку похоронила. В армии погиб...
- От пули очередного свихнувшегося сослуживца или сам на себя руки наложил? - уточнил Станислав Кириллович.
- Ни то, ни другое, - отрицательно покачал головой Михайлов. - На границе с Чечней убили. Черножопые в очередной раз обстреляли из гранатометов наш пост. Мальчишке осколком висок пробило. А прослужил-то он от силы четыре месяца. Последнего весеннего призыва хлопец. Жалко бабу! Глянула на цены образцов надгробий, в лице переменилась и едва концы не отдала. Насилу откачали! (При кладбище с давних доперестроечных пор функционировала мастерская, изготовлявшая надгробия для простых смертных. 'Пьедестал' же специализировался на особо дорогих, штучной работы.)
- Елки-моталки! - разгорячившись, воскликнул слегка захмелевший Петр Иванович. - Довела народ власть 'демократическая'! Даже простая плита без всяких выкрутасов стала для многих недоступной роскошью, - директор кладбища ругнулся в сердцах и залпом осушил полный стакан.
- А что с бабой дальше стало? - поинтересовался Платонов.
- Что, что! - вдруг рассердился Михайлов. - Поплакала и ушла. Сказала, пойду милостыню на паперти собирать, на памятник сыночку моему наскребать. Квартиру бы продала, да жаль, в коммуналке живу...
Сентиментальный Станислав Кириллович утер рукавом повлажневшие глаза.
- Непорядок это. Безобразие! - сказал он. - Мать погибшего за Россию солдата вынуждена побираться... Знаешь, Петь, разыщи эту женщину да пришли ко мне! Я сделаю ей надгробие бесплатно. Не шикарное, конечно, но вполне приличное.
- У тебя же вроде бизнес не слишком гладко идет, - осторожно заметил Петр Иванович.
- Ничего. Не разорюсь! - махнул рукой Платонов. - Хотя насчет бизнеса ты прав. Подкузьмил фуфлыжник Елкин! Ни денег, ни материала. Пидор гнойный! Черный гранит - любимый материал братвы, переселяющейся на кладбище в массовых количествах, а этот сукин сын мне дефицит создал. Я чуть было не потерял многих постоянных клиентов. - Платонов имел в виду, естественно, не конкретных убиенных бандитов, а криминальные группировки. - Спасибо, друзья выручили. Выкрутился! Да, Петь, по поводу той женщины. Будь добр, посмотри по регистрационной книге год рождения, имя, фамилию, отчество пацана, адрес матери. Я завтра же велю своим ребятам изготовить памятник, а женщина пусть подойдет во второй половине дня, фотографию принесет, на плиту посмотрит...
- Фамилию я помню: Половцева. - Михайлов промокнул салфеткой взопревший от спиртного лоб. - Все же остальное...
- Эй, Катерина! - громко позвал он. - Поди сюда.
В комнату громоздко вкатилась румяная толстая конторщица. Михайлов перечислил, что именно нужно узнать, в заключение присовокупив:
- Срочно, не копайся!
- А чего копаться. Я отлично знаю Машку Половцеву и сына ее тоже. Мы соседи по подъезду, - флегматично ответила Катерина, по памяти записывая на листке бумаги данные погибшего солдата, адрес его матери и даже номер домашнего телефона. - Бедная, бедная Машка, - по ходу дела сердобольно вздыхала конторщица. - Муж год назад умер, теперь вот сын единственный. Ох, горе какое! Зарплата нищенская. В холодильнике шаром покати. С хлеба на картошку перебивается. Где уж ей, бедняжке, памятники ставить!
- Хватит сырость разводить, - прервал разговорчивую Катерину Петр Иванович. - Все записала? Не ошиблась? Молодец! Можешь идти. Кстати, раз вы соседи, передай, чтобы зашла завтра после двенадцати. Станислав Кириллович приглашает! - Он передал бумагу Платонову, которую тот аккуратно сложил и спрятал в бумажник.
Друзья выпили по полстакана.
- Так как ты собираешься поступить с Елкиным? - надкусив очередной огурец, спросил Михайлов.
- Завтра заканчивается отведенный ему мною десятидневный срок, неспешно ответил Станислав Кириллович. - Заеду с утра пораньше в офис 'Ажур'. Звонить считаю бессмысленным. Знаешь ведь повадки хронических фуфлыжников. Секретарша будет твердить как попугай: 'Минуту назад вышел... Еще не пришел... У него важное совещание... Перезвоните через час... завтра... Через месяц... в конце следующего года'. Поэтому застану внезапно и поговорю лично. С глазу на глаз. Надеюсь, он образумится...
- Вряд ли! - усомнился Петр Иванович. - Фуфлыжник всегда остается фуфлыжником. Говно на золото не перекуешь. Паршивый человечишка Елкин, у параши его законное место!
- Про парашу ты верно подметил, - задумчиво молвил Платонов. - Быть может, если, повторяю, он не образумится, туда Елкина и определим. Со временем...
- Но как? - изумился Михайлов.
- Увидишь! - загадочно усмехнулся Станислав Кириллович, причем зеленые глаза его хищно сверкнули, как у дикого кота...
Платонов прибыл в офис Сергея Игнатьевича в аккурат к началу рабочего дня. Не зная о сломанных ребрах, значительно затруднявших перемещения господина Елкина по городу, он намеревался перехватить должника до того, как тот умотает куда-нибудь по делам.
- Здорово! - холодно приветствовал Елкина Станислав Кириллович, без приглашения усаживаясь в кресло. - Давненько не виделись. Между прочим, десять дней прошли.
- Ну и что? - окрысился Сергей Игнатьевич. - Мир перевернулся?
- Мир пока, слава Богу, стоит на месте, а вот тебе пришла пора возвращать долги!
- Я ж, блин, объяснял русским языком: нет денег! Нет! - взвился на дыбы коммерсант. - Прилип как банный лист: отдай, отдай! Нечего отдавать!
- Врешь! - отрезал Платонов. - Я специально навел справки.
- Заколебали выяснители чертовы, - окончательно взбесился господин Елкин. - Все роют, копают. Деньги чужие считают. Заняться больше нечем?
- Не чужие, а свои, - поправил Станислав Кириллович.
- Покоя не дают ни днем, ни ночью, - не слушая, продолжал психовать Сергей Игнатьевич. - Хрен вам всем в рот! Хрен! Хрен! Хрен!
