удостоверение личности, чтобы удостовериться, что ей уже исполнился двадцать один год.
Надо сказать, что каждое воскресенье проповедники ирландской церкви ставили дискотеку на второе место после ада, но она была самым привлекательным местом в Сан-Франциско.
- Трудно поверить, что сегодня днем в десяти милях отсюда шли бои, заметил Малко.
- Какие бои? - спросила Лили.
Он вкратце рассказал ей. Вероятно, она была единственным человеком в Сан-Франциско, который этого не знал. Но Лили не читала газет и не смотрела телевизор.
Через полчаса Малко окончательно забыл об адмирале Миллзе, коммунистах и манифестантах. Лили танцевала, как на Таити, то есть старательно имитировала любовь под все убыстряющиеся ритмы. Медленные танцы она танцевала, прильнув вплотную к своему кавалеру, спрятав лицо на его груди. Что касается Малко, он заранее проиграл битву за сохранение приличия. Лили, почувствовав это, еще больше прижималась к нему. Малко был вынужден чуть-чуть отстранить ее, ибо способность человека к сопротивлению имеет свои пределы.
Рядом с ним умопомрачительная блондинка так высоко положила ногу на ногу, что были видны трусики в цветочек. Она сидела с американским студентом с бритой головой. Они не танцевали, не разговаривали, а только опрокидывали скотч за скотчем. Избавившись от комплексов, они пойдут в машину заниматься любовью. Лили догадалась, о чем думал Малко.
- Вам нравится эта красивая девушка? - тихо спросила она. - Она высокая и светлая, а я маленькая и черненькая...
- Нет, - искренно ответил Малко.
Он обнял Лили за плечи и поцеловал ее. Лили неловко вытянула свой острый язычок, ее движения были очень порывисты, от этого приятное ощущение прошло по спине Малко.
Вокруг них пары танцевали и целовались.
Малко первым пришел в себя. С минуту они молча смотрели друг на друга. Он оставил на столе пятидолларовую бумажку и взял Лили за руку.
Прохладный воздух не нарушил очарования.
Усевшись в 'мустанг', Лили поцеловала его, обогнув со змеиной гибкостью переключатель скоростей, разделявший их. Руки Малко скользнули вдоль тела Лили. Когда он нащупал разрез ее платья, Лили тихонько оттолкнула его.
- Не здесь, - сказала она. - Я не люблю заниматься этим в машине. Поедем к тебе.
Машина тронулась. Малко испытывал странное и приятное ощущение. В доступности Лили не было ничего вульгарного. Она сказала ему, что в Сан-Франциско у нее еще не было любовника, и он ей верил.
Они доехали молча до гаража отеля. У Малко был ключ, и ему не надо было обращаться к администратору. Лили чувствовала себя прекрасно, у нее было ощущение, что она знает Малко уже лет десять.
Окно в комнате было открыто. Лили пришла в восторг от вида.
- Как красиво, - сказала она. - Мне хотелось бы здесь жить.
Малко уже налил две рюмки водки и протянул одну Лили. Она улыбнулась, взглянув на него, и, приподнявшись на высоких каблуках, сказала:
- Ты настоящий американец. Тебе нужно выпить, прежде чем заняться любовью. Это для храбрости?
Малко смутился. Женщины всегда его чему-нибудь учили.
- А как делают на Таити? - спросил он, ставя на место рюмку.
Лили подошла к нему и обняла его.
- Если мужчина нравится, с ним идут купаться, потом танцуют, а потом занимаются любовью. На следующий день все повторяется. Если мужчина приятен и хорошо это делает, его любят и выходят только с ним. Библейская простота.
- Расстегни мне молнию, - попросила Лили, повернувшись спиной.
Приятное скрежетание, и Лили осталась в голубых трусиках и бюстгальтере. Она сама сняла бюстгальтер, освободив тяжелые и торчащие груди, и прижалась к Малко. Он почувствовал два твердых и теплых островка через костюм, и ему показалось, что на его спину опрокинули ковш горящей лавы. Малко не мог бы сказать, как оказался голышом в постели. Лили легла подле него. У нее была нежная кожа, пахнущая миндалем. Несколько минут он ласкал ее, прежде чем снять трусики. Затем стянул их и, уже плохо соображая, со стоном бросился на нее. Она же вонзила в его затылок коготки, вздрагивая всем телом через короткие промежутки.
После этого она высвободилась из объятий Малко и стала целовать его тело.
- Это гораздо более эффективно, - прошептала она, - чем весь алкоголь американцев.
Размякший, Малко уснул. Было четыре часа утра. Лили выдавила из него последнюю частицу эротики с неожиданной непосредственностью и искусством. Она спала, приоткрыв белые зубы, ее торчащие груди будоражили его.
Он вновь стал ее ласкать, и она свернулась в клубок, прижавшись к нему. Он закрыл глаза, испытывая благодарность.
Как жаль, что нужно вставать в восемь часов и ехать в Лос-Анджелес к Фу-Чо!..
Глава 4
Майор Фу-Чо отрыгнул, выплюнув рисовые зерна на стол и в тарелку своего визави.
Ловким жестом подцепив палочкой последнего лангуста, он обмакнул его в соус, обильно орошая скатерть. Приподняв миску с рисом, принялся сосредоточенно его поглощать, отправляя рисовые зерна в рот скрещенными палочками. Однако большая часть риса ускользала от него и приклеивалась на грязную скатерть. Это не мешало Фу-Чо сопровождать прием пищи довольным хрюканьем.
Майор проглотил бамбуковый росток, отхлебнул глоток чая, урча, как старый котел, положил на стол палочки. Его толстые губы были испачканы жиром.
Уже в течение двадцати лет проживая в Лос-Анджелесе, Фу-Чо продолжал есть на китайский манер.
Малко, наблюдая эту картину, испытывал отвращение. Он не снимал черные очки, которые позволяли ему сохранить аппетит.
Уже сам вид ресторана не внушал доверия: облупленный фасад деревянного сарая с грязной витриной на авеню Ла Бреа. Интерьер был под стать: около дюжины расшатанных столиков, покрытых бумажными скатертями, под неоновым освещением и таинственными рядами китайских иероглифов красного цвета на стенах. Дверь в кухню оставалась открытой, и то, что можно было увидеть, не вызывало аппетита.
Однако, по словам Фу-Чо, это был один из лучших китайских ресторанов в Лос-Анджелесе.
С набитым животом, Фу-Чо быстро мигал глазами, как сова.
Малко наблюдал за ним сквозь очки. В Лос-Анджелес его привела интуиция. На первый взгляд не было никакой связи между документом, о котором ему должен был рассказать Фу-Чо, и 'эпидемией'. Но Малко был убежден, что за всем этим стоит Китай (а Фу-Чо был китайцем).
Кроме того, он не знал, с чего начать расследование, касающееся собственно 'эпидемии'. Все поиски ФБР до сих пор результатов не принесли.
Если он увидит, что ошибся, у него всегда будет время признать, что адмирал Миллз оказался прав.
- Пойдемте ко мне, - предложил китаец, - там нам никто не будет мешать.
Малко не стал возражать. Он провел уже два часа с Фу-Чо, но пока не имел возможности вставить слово, чтобы сказать, что его привело. Когда говорят об азиатском терпении, то скорее речь идет об удивительном терпении людей, имеющих дело с азиатами...
Но Фу-Чо был важной птицей, поэтому адмирал советовал Малко не наседать на него.
- Он - персона грата самого Чан Кай-Ши и всего китайского лобби Вашингтона, [Лобби - агенты контор крупных монополий при законодательных органах США, оказывающих в интересах этих монополий воздействие на законодателей в пользу того или иного решения при принятии законов, размещении правительственных заказов и т. п.] связан со всем бизнесом Шанхая.
Официально майор Фу-Чо занимался торговлей жемчугом. Он был хозяином двадцати китайских работниц, нанизывающих разноцветные жемчужины восемь часов в день. Несмотря на то, что Фу-Чо в
