течение двадцати лет не носил форму, он был офицером китайской националистической армии, а именно командующим на Западном побережье США 'вторым ЦУ', то есть управлением контршпионажа маршала Чан Кай-Ши. В этом качестве он сотрудничал с ЦРУ и иногда с ФБР.
Он имел большую власть над азиатским населением Сан-Франциско, Лос-Анджелеса и Сан-Диего; время от времени выдавал подстрекателя ФБР, но в основном составлял таинственные доклады для своих прямых шефов в Формозе; жил зажиточно в большом доме, расположенном на холме над Голливудским бульваром. ЦРУ было известно, что он получает максимальную прибыль от своей синекуры и живет без проблем.
Злые языки утверждали, что Фу-Чо организовал агентурную сеть, которая просачивалась в коммунистический Китай через Гонконг или Кантон. Ни один из его агентов никогда не возвращался. К счастью, это были китайцы, и на Формозе считали, что все в порядке.
Малко думал об этом, следуя из ресторана за круглым силуэтом Фу-Чо. Китаец производил на него странное впечатление. Внешне он походил на жирный шар, его руки наводили на мысль о медузе, а ворот его сорочки скрывали шейные складки. Однако маленькие черные глазки светились умом. От всего его облика исходило впечатление энергичности, что расходилось с его репутацией.
Они прошли пешком сто метров и оказались перед выкрашенной в черный цвет лавкой, витрина которой играла разноцветным жемчугом.
Фу-Чо указал Малко на винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Поднявшись в комфортабельный кабинет Фу-Чо, они опустились в глубокие плетеные кресла. Малко не снимал очки. Он позволил себе начать беседу с бестактного вопроса:
- Отчего поседели ваши волосы, майор? Фу-Чо поморщился, его глаза заморгали еще быстрее, но улыбка оставалась приветливой:
- Я перенес очень сильное потрясение. Это было давно. Тогда я поседел за одну ночь...
Это случилось в Шанхае в 1938 году. Для Фу-Чо это потрясение едва не стало последним в его жизни. Армия Чан Кай-Ши захватила город. [Автор здесь допускает явный вымысел: летом 1937 г. Япония начала большую войну против Китая, ее войска нанесли поражение Чан Кай-Ши и заняли Пекин, Шанхай и Нанкин. В 1938 г. японцы продолжали наступление, захватив Ханькоу и Гуанчжоу] Началось вылавливание всех коммунистов и милиции. Фу-Чо был арестован шанхайской полицией и приговорен к смерти.
Чтобы внушить сочувствующим коммунистам спасительный ужас, изобрели специфическую казнь: захваченных в плен бросали пачками в котлы локомотивов... Метод позволял казнить человека, не оставляя никаких следов, и поражал воображение.
Фу-Чо держался до тех пор, пока не увидел, как белый пар поднимается над люком, в который его собирались бросить два гиганта.
На каждой экзекуции присутствовал офицер Чан Кай-Ши. Фу-Чо, которому отчаяние придало храбрости, удалось подойти к офицеру. Он поклялся, что знает сеть коммунистических минеров и может навести полицейских на их след. Так он искупит свои заблуждения. Офицер мешкал, и глаза Фу-Чо застилал уже обжигающий пар, когда его отбросили от котла... В эту секунду он побелел.
Дальше дело пошло. Он привел специальный отряд в бедный квартал и указал на молодых людей; их было около двадцати. Всех арестовали. В тот же день они оказались в котле. Только Фу-Чо было известно, что ни один из них не был коммунистом. Все они были его однокашниками. Он оправдывал себя тем, что во время наводнений Янцзы погибало гораздо больше людей.
Чтобы выиграть время, он стал стукачом. Его подсаживали в камеру к другим заключенным, и он выуживал у них информацию. Для большей достоверности агенты Чана наносили ему небольшие телесные повреждения. Несмотря на эти издержки, Фу-Чо остался в живых. У него появилось много врагов в то время, но его рвение было оценено. Из жертвы он превратился в палача. У него оказался необыкновенный дар приспосабливаемости. Он брал на себя самую деликатную работу - беременных женщин, детей, стариков, раненых, - которая претила его коллегам; в конце кампании был уже младшим лейтенантом.
Оставаясь в разведывательных службах сначала в континентальном Китае, а затем на Формозе, он обратился с просьбой назначить его на работу за границу в тот день, когда ему на глаза попался список людей, за голову которых была назначена цена Пекинским правительством. Он занимал в этом списке почетное место, а его голова оценивалась в пять тысяч долларов...
Малко уже надоело ходить вокруг да около.
- Адмирал Миллз сказал мне, что вы располагаете секретным китайским документом, который не удалось перевести, - сказал он.
Фу-Чо развел пухлыми ручками и улыбнулся.
- О, ничего секретного. А что касается текста, то я его перевел. Он не содержит ничего интересного, и такому важному человеку, как вы, не стоило из-за этого приезжать.
- Я приехал не только из-за него, - сказал Малко. С минуту они молчали. Фу-Чо спокойно моргал глазами, но не двигался с места. Малко нарушил молчание.
- Все-таки мне было бы интересно взглянуть на эту писанину.
Фу-Чо поднялся с кресла и заковылял к столу. Он вынул из ящика папку и протянул ее Малко.
- Вот интересующий вас документ, - сказал он высоким голосом. - К сожалению, я сомневаюсь, что он может быть вам полезен...
Малко увидел бланк ФБР. На полях красной ручкой был указан номер Х-100, код, известный Малко. Это означало, что речь идет о событиях, произошедших в США и зарегистрированных агентом ФБР.
Сначала были записаны показания некоего Джеймса Бозана, сорока лет, торговца газетами, проживающего в Сан-Франциско, на Фостер-авеню, 2549.
'Я спускался по лестнице четырехэтажного дома 3403 по Фостер-авеню, внезапно споткнулся. Я только что получил от одного клиента пятьдесят центов мелкой монетой, деньги выпали и посыпались на ступеньки. Когда я подобрал монеты, я заметил, что одна никелевая монета разломилась пополам. Я взял обе половинки и обнаружил на одной из них кусок микропленки со странными буквами. Так как я часто хожу в кино, то сразу понял, в чем дело. Я тотчас же позвонил в ФБР и передал монету. Больше мне ничего не известно'.
Показания были датированы 13 июля 1968 года.
Малко прочитал второй документ, отчет ФБР Сан-Франциско. Микропленка содержала китайские иероглифы. Документ был передан на расшифровку, а ФБР пыталось обнаружить происхождение монеты.
Безрезультатно. Были опрошены все жильцы дома 3403 по Фостер-авеню, изучено их прошлое. После шестимесячной работы ФБР ни на шаг не продвинулось. Монета была самой банальной, проследить ее хождение не представлялось возможным. Половинки монеты плотно соединялись и трюкачество становилось не заметным. Если бы продавец газет на споткнулся на лестнице, то на эту монету и сегодня бы покупали газеты. По мнению ФБР, монета стала циркулировать случайно, но где и когда - установить невозможно. Монета, толщиной два миллиметра и диаметром двенадцать миллиметров с полостью внутри, была выполнена безупречно.
В течение шести месяцев лучшие шифровальщики ЦРУ и ФБР безрезультатно пытались прочитать текст. Поскольку люди оказались бессильны, обратились к машинам. В ЦРУ был компьютер, способный перевести выражение 'Унесенные ветром' на русский язык за четыре минуты. Но в данном случае эта чудо-машина изрыгала километры магнитной ленты без всякого смысла. Таким образом, код остался неразгаданным.
И, наконец, на всякий случай документ был передан Фу-Чо. Согласно его расшифровке, речь шла об опознавательных знаках одного из тайных обществ 'Белого Лотоса', - которых было множество в китайской среде. Кроме того, Фу-Чо предполагал, что монета могла быть завезена из Сингапура или Гонконга. Зная упрямое желание китайца не потерять свое лицо, американцы вежливо поблагодарили, считая, что Фу-Чо элегантно замаскировал свое бессилие в расшифровке текста, который продолжал свое путешествие по официальным службам.
Малко принялся рассматривать факсимиле микропленки.
Буквы были расположены весьма необычным образом. Цифра пятьдесят шесть соответствовала квадрату, а четырнадцать - его сторонам. В каждом углу квадрата размещались разные идеограммы. Внутри квадрата помещался восьмиугольник из идеограмм. И, наконец, посередине одна-единственная идеограмма в ромбике.
Пока Малко знакомился с документами, майор Фу-Чо не проронил ни слова. Когда Малко закончил
