- Молодчина! Совсем ожили! - воскликнул Фледжби, поднимаясь со стула.
- Только помните: я ничего не обещаю, - сказала кукольная швея и ткнула в воздух иголкой - раз, два, точно выкалывая Фледжби оба глаза.
- Понятно, понятно! - сказал он. - Сначала договоримся о лоскутах и обрезках. Да будьте спокойны, не прогадаете. До свидания, мисс Дженни.
- До свидания, молодой человек.
Представительная фигура мистера Фледжби исчезла за дверью, а маленькая швея снова принялась за работу - отрежет, примерит, пришьет, отрежет, пришьет, примерит, - не переставая размышлять вслух.
- Туман, туман, тумак. Ничего не понимаю. Щелочки и волк заодно? Или Щелочки и волк друг против друга? Ничего не понимаю. Бедная моя Лиззи, неужели оба они строят против тебя козни, каждый на свой лад? Ничего не понимаю. Может быть, Щелочки - Это Пабси, а волк - Ко? Ничего не понимаю. Пабси держит сторону Ко, Ко держит сторону Пабси? Пабси надувает Ко, Ко надувает Пабси? Ничего не понимаю. Щелочки сказали: 'Честно говоря'? Э-э, нет! Как ни верти, все равно он лгун. Пока это единственное, что мне понятно. Тем не менее, молодой человек, ложитесь спать у себя в Олбени, на Пикадилли и вот вам - получайте на сон грядущий. - С этими словами маленькая швея опять выколола мистеру Фледжби оба глаза, да в придачу захлестнула петлю из нитки и, ловко продев в нее иголку, как бы затянула ему удавку на шее.
Трудно описать страдания, которые испытывал в тот вечер мистер Швей, когда его маленькая родительница в глубокой задумчивости сидела за работой и когда малейшее ее движение, взгляд внушали ему мысль, что ей все известно. К тому же она то и дело покачивала головой, глядя, как ее негодный старый мальчишка поеживается и трясется всем телом. Явление, именуемое в просторечии 'трясучкой', овладело им .в полной мере, так же, как и то, что именуется в просторечии 'чертиками', и он изрядно мучился в тот вечер, тем более что к этим мукам примешивались угрызения совести, заставлявшие его время от времени произносить со стоном: 'Шестьдесят по три пенни'. Поскольку в этой кургузой фразе можно было услышать не покаянную исповедь, а скорее заказ официанту, достойный самого Гаргантюа, пьянчуге приходилось терпеть дополнительные неприятности, потому что кукольная швея покрикивала на свое детище резче обычного и осыпала его горькими упреками.
Если мистер Швей мучился в тот вечер, то не меньшие мучения претерпевала из-за него и кукольная швея. Однако на следующее утро она встала рано, поехала на Бонд-стрит и к назначенному часу доставила обеих заказчиц куда следовало, после чего направила свой экипаж к Олбени. Подъехав к дому, где квартировал мистер Фледжби, она увидела там леди в дорожном платье, которая держала в руках - как это ни странно - мужскую шляпу.
- Вы к кому? - строго спросила ее леди.
- Наверх, к мистеру Фледжби.
- Сейчас к нему нельзя. У него в гостях один джентльмен. Я дожидаюсь этого джентльмена. Он скоро кончит свои дела с мистером Фледжби, и тогда вы можете подняться. А пока джентльмен не вышел, вам придется подождать здесь.
Из предосторожности леди загородила собой лестницу, видимо намереваясь силой помешать швее, если та вздумает ослушаться. И так как при ее дородности ей ничего не стоило бы сделать это, швея осталась на месте.
- К чему вы прислушиваетесь? - спросила леди.
- Я не прислушиваюсь, - ответила швея.
- Разве что-нибудь слышно? - опять спросила леди, изменив форму вопроса.
- Фыркает кто-то? - сказала швея, с недоумением глядя на нее.
- Может быть, мистер Фледжби принимает душ? - улыбаясь, сказала леди.
- И еще будто выбивают ковер.
- Наверно, это ковер мистера Фледжби, - ответила улыбающаяся леди.
Мисс Рен понимала толк в улыбках, так как ей приходилось часто видеть их на лицах своих молоденьких Заказчиц, хоть и в миниатюре. Но такую, какой улыбалась леди, стоявшая у лестницы, она видела впервые в жизни. Когда леди улыбалась, ноздри у нее раздувались и вздрагивали, а брови и губы, наоборот, морщились. В этой улыбке чувствовалась радость, но настолько свирепая, что мисс Рен подумала: 'Чем так улыбаться, лучше вовсе не радоваться'.
- Ну! - сказала леди, пристально глядя на нее. - А теперь?
- Может, там что-нибудь случилось? - воскликнула швея.
- Где? - осведомилась леди.
- Я не знаю где, - ответила мисс Рен, озираясь по сторонам. - Но я никогда не слышала таких странных звуков. Как, по-вашему, звать на помощь?
- По-моему, не звать, - сказала леди, многозначительно сдвинув брови, и подступила еще ближе к мисс Рен.
Почувствовав намек в этих словах, швея сразу же отказалась от своего намерения и уставилась в упор на леди, так же, как и та на нее. Странные звуки по-прежнему доносились сверху, и леди тоже прислушивалась к ним, но с полным спокойствием, без тени изумления.
Вскоре где-то хлопнула дверь - одна, другая, и вслед затем по лестнице, весь взмыленный, еле переводя дух, сбежал джентльмен с бакенбардами.
- Все сделано, Альфред? - спросила его леди.
- Сделано, и весьма основательно, - ответил джентльмен, принимая от нее шляпу.
- Теперь можете подняться к мистеру Фледжби, - сказала леди и с надменным видом зашагала прочь.
- И можете захватить с собой вот эти три палочки, - вежливо добавил джентльмен. - Кроме того, будьте добры передать ему, что их посылает мистер Альфред Лэмл вместе со своим прощальным приветом перед отъездом из Англии. Мистер Альфред Лэмл. Попрошу вас запомнить.
Три расщепленных на концах палочки оказались частями сломанной трости, весьма увесистой и гибкой. Еще ничего не понимая, мисс Дженни взяла их, джентльмен повторил, осклабившись: 'Будьте так добры - от мистера Альфреда Лэмла. С прощальным приветом, перед отъездом из Англии', - подхватил леди под руку и не спеша зашагал с ней по тротуару, а мисс Дженни, опираясь на свой костыль, стала подниматься на второй этаж.
- Лэмл, Лэмл, Лэмл, - твердила она, с трудом одолевая ступеньку за ступенькой. - Где я слышала это имя? Лэмл, Лэмл? А, знаю! На Сент-Мэри-Экс!
Смышленые глазки кукольной швеи так и сверкнули при этом важном открытии, когда она позвонила к Фледжби. Ответа на ее звонок не последовало, хотя из-за двери по-прежнему неслись все те же в высшей степени загадочные звуки - не то чиханье, не то фырканье.
- Господи помилуй! У Щелочек удушье! - воскликнула мисс Дженни.
Дернув колокольчик еще раз и снова не получив никакого ответа, она толкнулась в наружную дверь, которая тут же и приотворилась. Она распахнула ее и, никого не видя в тамбуре, а только слыша все то же фырканье, решила отворить внутреннюю дверь. И тогда глазам ее предстало ошеломляющее зрелище: мистер Фледжби в нижней рубашке, в турецких шальварах и феске катался по ковру, отфыркиваясь что было сил.
- О господи! - сдавленным голосом крикнул он. - О боже! Держи вора! Дышать нечем! Пожар! О боже! Дайте воды! Воды дайте! Затворите дверь! Убивают! Боже мой, боже! - и пошел опять кататься и фыркать пуще прежнего.
Бросившись в соседнюю комнату, мисс Дженни принесла оттуда стакан воды, подала его Фледжби, и он, кашляя, отфыркиваясь, хрипя, сделал один глоток, после чего в изнеможении припал головой к ее плечу!
- О господи! - простонал он и забился точно в припадке. - Соль с нюхательным табаком... Нос, рот, горло - все забито! Уф! Ой, ой! Кха-кха-кха! - Тут несчастный так закудахтал и так выпучил глаза, будто к нему вдруг прицепились все те смертельные недуги, от которых гибнут куры. О господи! На мне живого места нет! - завопил Фледжби, повалившись навзничь и дрыгая ногами, что заставило швею отступить к стене. - Ой, больно! Примочку к спине, к рукам, к ногам! Уф! Опять в горле першит, не могу откашляться! Кха-кха! Ой- ой-ой, больно! - Мистер Фледжби вскинулся всем телом, упал навзничь и давай опять кататься по ковру.
