изнуренным. Под глазами у него темнели круги, а багровая краснота щек сменилась нездоровой бледностью.
- Совсем я плох стал, сынок, - прохрипел он.
- Что привело вас в мой дом, сэр... Только не поймите меня неправильно: вы в нем всегда самый желанный гость.
Кейд улыбнулся, дрожащей рукой поднес баркеровку к губам и отхлебнул.
- Да уж сладка, ничего не скажешь!
- Давайте я вам другую кружку налью, - предложил Брум.
Кейд покачал головой.
- Спасибо, сынок. Но я пришел не пить, а поговорить. Ты заметил, кто к нам понаехал?
Брум кивнул. За последнюю неделю в Долину Паломника приехали более двадцати всадников, все налитые силой и вооруженные до зубов.
- Иерусалимские Конники, - сказал он. - Они служат Диакону. Кейд хмыкнул:
- Савлу, сказал бы я. Не нравится мне это, Брум. Я знаю, какой они масти. Кровь Божья! Я ведь сам той же масти. Разбойники, помяни мое слово. Не знаю, какую игру ведет Савл, но не нравится мне это, Брум.
- Как я понял, их призвал Иаков Мун после убийства бедняги Ковача... ну, Быка, - сказал Брум. Бледные глаза Кейда сузились.
- Да, - сказал он. - Тот, за кого вы с Бет должны были стать поручителями в Клятве. А теперь двое из этих самых Иерусалимских Конников поселились в доме Быка. Что-то тут очень не так. Но никто ничего не замечает.
- О чем это вы?
- Все началось с сожжения церкви. Почему там не было Крестоносцев? И откуда налетчики знали, что их там не будет? Вокруг церкви их в масках было не меньше двадцати, а из города уехали всего пятеро. Если не считать убитого в церкви, остается четырнадцать неопознанных налетчиков. И, как ни странно, именно столько Крестоносцев отправилось разобраться с предполагаемым нападением на ферму Сима Джексона.
- Не хотите же вы сказать...
- Я хочу сказать, что в Долине Паломника что-то пахнет очень скверно.
- Я думаю... извините мою прямоту... что вы слишком близко принимаете это к сердцу. Я говорил с апостолом Савлом, и он заверил меня, что Иаков Мун и его всадники скоро изловят разбойников, убивших беднягу Быка. Этих людей тщательно отбирали по их способностям и преданности своему долгу. Впрочем, как и Крестоносцев. Я знаю Леона Эванса еще с тех пор, когда он пешком под стол ходил. Никогда не поверю, что он мог участвовать в такой... в таком ужасном деле.
- В тебе больше веры, чем во мне, - устало сказал Кейд. - Что-то происходит, а я не знаю что. И мне не нравится этот Савл. Не понимаю, что в нем находит Диакон. Ну, разве что он последний апостол, который еще жив.
- Уверен, что он прекраснейший человек. Я с ним много раз беседовал, и он всегда был любезен и внимателен, - сказал Брум, которому становилось все больше не по себе. - Писание он знает наизусть и все дни проводит в молитвах и общении с Господом.
Кейд усмехнулся:
- Брум, Брум, да не старайся ты одурачить старика. Ты же не христианин, хотя, черт дери, куда больше похож на него, чем многие и многие. Но это так, в сторону. Йон сказал мне, что ты один из немногих, кому известно его прошлое. Он доверял тебе... И я доверюсь. Завтра я поеду в Единство. Попробую увидеть Диакона и выяснить, что тут творится, черт дери.
- Но я-то туг при чем?
- По-моему, Савл знает мои мысли и, возможно, попробует помешать мне добраться до столицы. Если я туда не доберусь, Брум, прошу, расскажи Йонни то, что я тебе сказал. Ты понял?
- Но... Но он же умер. Пропал в пустыне.
- Не умер. Или ты не слышал, о чем все говорят? Человек, назвавшийся Взыскующим Иерусалима, пристрелил Клятвоприимца из Чистоты. Он не умер, Брум. Черт дери, он снова ожил! И он вернется.
В дверях раздался шорох, и Брум, взглянув туда, увидел на пороге высокого широкоплечего человека с пистолетом в руке.
- Что вам надо? - спросил он, вставая.
- Велено тебя прикончить, - ответил тот весело, - а вот про старого пердуна ни черта сказано не было. Но приказ есть приказ. - Убийца улыбнулся, его пистолет рявкнул, и Брума отшвырнуло к стене. Грудь обожгла нестерпимая боль. Он мешком повалился на пол и ударился о столик, стоявший возле его кресла. Столик накренился, он почувствовал, как кружка с баркеровкой ударилась ему в спину, и горячая жидкость впиталась в рубашку. Несмотря на боль, сознания он не потерял и уставился с пола на человека, который его застрелил.
- Почему? - спросил он ясным голосом. Убийца пожал плечами.
- Я вопросов не задаю, - сказал он.
- И я, - сказал Даниил Кейд.
Глаза Брума скосились на Пророка, чей голос прозвучал совсем по-другому и был холодным, как могила. Убийца повернул свой пистолет, но опоздал - Кейд всадил ему две пули в грудь. Он упал навзничь на порог и попытался поднять пистолет, но пуля впилась в косяк. Убийца обмяк, его пальцы выпустили пистолет.
- Так ты же... вроде... богом взысканный, - прохрипел он и закашлялся кровью.
- Аминь, - сказал Кейд, его пистолет вздрогнул, и третья пуля пронизала голову лежащего. - Гори в аду, - добавил Пророк.
Брум с трудом поднялся на колени, по рубашке расползлось кровавое пятно, левая рука бессильно свисала вдоль бока.
- Эй, Джед! - донесся голос снаружи. - Какого черта ты там прохлаждаешься?
- Если ты в состоянии держаться на ногах, Брум, - зашептал Кейд, выберись через заднюю дверь. Там стоит моя тележка. Поезжай к Бет Мак-Адам.
- А как же вы?
- Иди, не теряй времени, сынок. Сейчас не до разговоров.
Кейд открыл пистолет и вкладывал патроны в барабан. Брум, пошатываясь, встал и, пятясь, прошел через кухню. Окно комнаты рассыпалось осколками, и в него, откинув занавеску, заглянул человек. Кейд его застрелил. Еще один убийца впрыгнул в дверь. Брум увидел, как он дважды выстрелил, и обе пули попали в Пророка. Загремел пистолет Кейда, и его противник опрокинулся, забрызгивая стену кровью.
Брум на подгибающихся ногах вышел в темноту и кое-как забрался в тележку Кейда. Ухватил вожжи здоровой рукой, ногой вышиб тормоз и хлестнул лошадь вожжами по спине. Она налегла на постромки, и тележка покатила вперед все быстрее.
Где-то позади раздался выстрел. Потом второй. Он услышал, как пуля ударила в доску козел, и пригнулся. Затем тележка еще стремительнее покатила во тьму, оставив стрелявших далеко позади.
* * *
- Я хотел бы понять, что происходит, - сказал Клему Нестор Гаррити, как только они остались вдвоем. Клем отвел глаза и вонзил нож в бифштекс. Кто он? Кто он на самом деле? - не отступал Нестор.
Клем отодвинул тарелку и утер рот салфеткой.
- Он тот, кем себя называет.
- Взыскующий Иерусалима? Не может быть! Я же его знаю. Бога ради, он же Пастырь!
- Времена меняются, Нестор. И люди меняются. Он сражался с Кинжалами и понял, что с него достаточно. Ты подумай, малый. Он был печальным ожесточенным человеком и искал город, которого нет. Потом он послал Меч Божий сквозь время и уничтожил мир. А может быть, и два. Он был влюблен в Бет. И хотел иной жизни. Последняя капелька силы в Камне Даниила вернула ему молодость. Это было новое начало. Насколько я знаю, когда он вернулся из-за Стены, его узнали только двое - Джозия Брум и Эдрик Скейс. Скейс унес эту тайну в могилу. Ну а Брум? Он мирный мечтатель, и ему нравился человек, которым старался быть Шэнноу. Вот и все, Нестор.
- А как же книги? Вознесение на небо в колеснице? Одно вранье?
