не было. Видимо, их оставили на борту.
Я осмелел и отбежал немного в сторону, чтобы видеть лица, а не спины.
Ряд за рядом команда 'линкора' покидала корабль. Среди людей я не увидел ни одной женщины. И Ловуда, и Генри, или кого-нибудь из охранников с Версаля я не видел тоже. Трое... Еще трое... Десятый ряд... Двадцатый... Тридцатый...
Ловуд, его команда и Лотта вышли последними. Сердце мое занялось восторгом и жалостью одновременно. Я миновал взглядом спокойные и бесстрастные лица Ловуда, Маршалла и Генри и с немым криком, сжав кулаки и зубы, смотрел на бледное лицо моей прекрасной амазонки.
Лотта шла в последнем ряду - легко, прямо и спокойно. В ее огромных бирюзовых глазах бесстрастно отражались огни космодрома. Она была одета так же, как и в момент пленения - в пилотный комбинезон. Но сидел на ней он как-то не так: слишком уж по-дежурному, что ли. Я напрягся и понял, в чем дело: пояс комбинезона, подчеркивающий сексуально-осиную талию Лотты, был распущен. Озорная каштановая челка не спадала на глаза: волосы были стянуты на затылке в тугой узел.
Боже, прошло всего пять дней с момента ее пленения, а что они с ней сделали!
'Она идет последней. Хватай ее за руку и уноси ноги, - тихо сказал я себе. - До звездолета - меньше километра. Вы успеете добежать и включить сферу'. Я всмотрелся в проплывающее мимо бледное лицо Лотты и опустил взгляд.
Она не побежит со мной, понял я. Она узнает меня, даже обрадуется, но - не побежит. А предложит идти с собой. В город. 'Дела, Дэн. Время не ждет. А чем больше работников, тем лучше. Пошли с нами'.
А с ней на руках я далеко не уйду - догонят... Да и она не даст взять себя на руки, вырвется. Не оглушать же ее...
Я смотрел в спину уходящей от меня Лотты, и сердце мое теперь сжималось от страха за нее и тоски. 'Счастливый случай! - горько подумал я. - Увидеть свою женщину в двух шагах от себя, понять, как ей плохо, как обстоятельно ее оболванила негуманоидная тварь, и не суметь ничего не предпринять!'
Во всяком случае, я теперь знал, что Лотта не заперта в 'линкоре'. В охраняемый военный лайнер проникнуть чужаку практически невозможно. А вот в многоэтажки, где Лотта отныне будет отдыхать после работы и ночевать, я дорожку проложу...
Я бросил последний взгляд на крышу здания управления, к которому ушла колонна команды 'линкора', и отправился к своим звездолетам.
Когда я достиг днища пассажирского 'тихохода'-соседа, то приостановился и внимательно оглядел площадь перед своими звездолетами. Если мои враги оказались бдительнее, чем я предполагал, и меня обнаружили и опознали как противника, то...
Они могли вести меня по всему маршруту с целью выяснения моих намерений. А вот 'брать', скорее всего, должны были именно на подходе к звездолетам.
Вокруг не было ни души. Не раздавалось ни звука.
Я сделал шаг из тени в свет бортовых огней 'тихохода' и услышал за спиной хриплый насмешливый голос:
- Что ты тут делаешь, Дэн?
Меня как будто окатили ведром ледяной воды. Сердце бешено заколотилось. На секунду сознание покинуло меня, отказываясь признавать крушение планов и надежд. И поэтому я автоматически прошел еще несколько шагов, не оборачиваясь.
- Эй, постой! - Голос был так же насмешлив и спокоен. Я остановился и деревянно развернулся на каблуках.
Из тени 'тихохода' на свет вышла кряжистая широкоплечая фигура в форме космического десантника. Человек был один. Но мне от этого было не легче.
- Ты что, Дэн? Не узнаешь?
'Беги, - сказал я себе. - Беги, что есть мочи. Может быть, случится чудо, и ты успеешь нырнуть в звездолет, пока он будет покрывать расстояние между вами'.
Это было безумие - надеяться на такое чудо: меня и этого человека разделял жалкий десяток шагов. И безумием было оставаться на месте - в надежде свалить незванного собеседника с ног, когда он на меня полезет. Против майора звездного десанта - боевого майора, кадрового офицера космического флота, натасканного на победное завершение любой схватки с самым непредсказуемым противником, - мне было не выстоять. Я видел, что у него нет оружия и рации, но это, - также как и то, что он один - дела не меняло. Его нельзя к себе подпускать, знал я, его надо сразу убивать. На расстоянии.
Но я не мог этого сделать.
Потому что в десяти шагах от меня стоял майор-лазерщик Ричард Томпсон. Мой друг.
- Привет, Дэн! - сказал Томпсон, его голубые глаза сделались стальными, и он сделал один аккуратный шаг ко мне.
Я вскинул бластер.
- Привет, Рич. Ближе не подходи.
- Почему? Разве мы не друзья? Я кинулся к тебе со всех ног, как только увидел на экране, а ты... Я сегодня ночной дежурный во-он в том 'бизоне'...
Он вытянул руку и указал куда-то вправо от меня и за меня. По логике доверительного общения я должен был последовать взглядом за указующим перстом и отвернуться от Ричарда. Тут бы он меня и сцапал. Но еще в детстве я отучился покупаться на такие дешевые штучки. Я не пошевелился и не отвел от противника ни взгляда, ни бластера.
- Что тебе надо, Рич? Я спешу, - хмуро произнес я, а сам усиленно соображал, поднял он тревогу на своем корабле или нет. Скорее всего - нет. Он опознал меня и кинулся вдогонку - без оружия и средств связи! - чтобы пожать дружескую руку. Догнал на подходе к моим звездолетам. Увидел их. Понял, что я - враг. И теперь...
Он решил взять меня голыми руками. Один.
'Рыцарь без страха и упрека, мать твою, - раздраженно и обреченно подумал я, - у меня же бластер!'
- А мне наплевать, Дэн, - как будто услышав мои мысли, спокойно сказал Томпсон. - Ты сейчас или пойдешь со мной, или тебе придется стрелять. Но во втором случае вспышку бластера заметят роботы Центральной и поднимут тревогу. Они запрограммированы на отслеживание именно таких эксцессов: ночью стрельба на космодроме запрещена. Но ты отделаешься от меня и успеешь скрыться, я знаю. Только вот этот квадрат, - он повел рукой вокруг, - будет оцеплен навсегда, и ты из своей дыры уже не вылезешь. И то, за чем ты прилетел, останется на Пифоне. А это мне и нужно.
Я недоверчиво повел стволом бластера:
- Разве ты не понимаешь, Рич? Я же убью тебя!
- Наплевать, - еще раз сказал он и двинулся ко мне.
Я попятился. Я не мог стрелять в него. А читал в его стальных глазах только одно - решимость.
- Ты, идиот, камикадзе хренов! - истерично заорал я. - Эта тварь оболванила вас всех! Ты думаешь, что делаешь правое дело, воин? Ты же идешь против своих, вспомни, Рич, вспомни! Земля, родина, твои дети!
- У меня нет детей, - сказал он, решительно приближаясь. Он был уже в трех шагах от меня.
- И не будет, гребаный солдат, - прошипел я и откинул бластер далеко в сторону. - Потому что я сейчас разобью тебе яйца.
И сделал шаг навстречу.
Почти невидимо его левая нога взметнулась, и носок десантного ботинка полетел мне в висок. Я с болью блокировал удар предплечьем правой руки, пошатнулся и почти без паузы получил сильный удар в подвздошную область. Дыхание мгновенно сбилось, но все-таки Томпсон не попал точно под 'ложечку', и поэтому я не упал с открытым от боли и недостатка воздуха ртом, а просто отскочил в сторону и назад. Мне нужно было время, чтобы отдышаться.
Томпсон усмехнулся и преследовать меня не стал. В этой схватке у него было подавляющее преимущество, он это знал. И знал, что это знаю я.
Он принял фронтальную стойку и поманил меня пальцем:
- Ну, Дэн, давай. Твоя очередь!
Я затравленно посмотрел на него. Много раз я видел со стороны, как дерутся мастера, но когда испытал
