— Твое здоровье, Ник. — Он выпил свою бутылку и принялся за вторую. — Забавные парни занимались этим делом, Ник.
— Забавные парни?
— Очень забавные. Совсем не такие добрые и мягкие, как я. Они исполнены сознания собственной значимости и весьма впечатляюще толкуют о безопасности государства. Но тем не менее они решили, что тебя надо пощадить.
— Почему?
— Откуда мне знать? — Закурив, Гарри бросил обгоревшую спичку за борт, и та исчезла среди прочего мусора, плавающего в доке. — Но с одним условием, Ник.
Я положил ноги на поперечину напротив. На мне были старые шорты, обнажавшие мои шрамы, красноватые и ужасные на вид. Эббот взглянул на них и скривился:
— Фосфор?
— Да.
— Я думал, тебя убили.
— Пуля попала в фосфорную гранату у меня на поясе. Фосфор загорелся, а пуля разделилась надвое. Одна часть прошла через мое правое бедро, а другая — вверх по позвоночнику.
— Ужас, — с оттенком искренней симпатии проговорил он.
— Да, у меня бывали дни получше, — согласился я.
— Ты знаешь, именно поэтому они тебе и доверяют: раненый герой и все такое прочее... Я имею в виду, что немыслимо себе представить, что кавалер Креста Виктории может участвовать в противозаконной перестрелке или помогать Джорджу Куллену перетаскивать никуда не годные приемники, не так ли?
— Абсолютно немыслимо, — подтвердил я.
— Вот поэтому, Ник, ты должен отвалить. Забирай эту свою рухлядь и отправляйся на ней в кругосветное путешествие. И ни в коем случае не пытайся помешать господину Беннистеру участвовать в Сен-Пьерской гонке.
Я допил свою бутылку и открыл еще одну. День был утомительно жарким.
— Это и есть их условия, Гарри? Чтобы я отвалил и оставил Беннистера в покое?
— Слишком долго придется объяснять. — Его голос зазвучал предостерегающе. — Если бы Главный Клоун настоял на своем, гнить бы тебе, Ник, в тюрьме. И не в какой-нибудь приличной тюрьме, где разрешены посещения, а в настоящем викторианском застенке, полном ужасов и привидений.
— Спасибо, Гарри.
Несмотря на удушающую жару, инспектор Эббот позволил себе только снять пиджак, и не более того. Он вытер лицо тряпкой.
— Господин Беннистер подал на тебя жалобу, что ты испортил ему мачту, подрезал канаты и плюс еще та история, когда ты хотел утопить его в море. Ты знаешь, что у него есть магнитофонная запись?
— Эта запись...
— Я знаю, Ник. — Эббот устало поднял руку. — Мы беседовали с господином Хардингом, и тот полностью признал ошибочность своих намерений. А поскольку у него нет доказательств, то не может быть и скандальной истории, которая расстроила бы наших американских дядюшек. А мы не хотим огорчать их, так как на сегодня у них все деньги. А мы, Ник, государство-клиент.
— Понимаю.
— Вряд ли. Кстати, что за тип был с тобой в ту ночь, когда ты продырявил прекрасную яхту господина Беннистера?
— Не помню, Гарри.
— Надо, чтобы и он забыл. И не буди лихо, пока спит тихо, Ник, ибо в противном случае ты окажешься в опасности.
Я предложил ему еще пива. Он снисходительно согласился.
— Помни, — продолжил Эббот, — господин Беннистер хотел всячески усложнить тебе жизнь. Он натравливал на тебя адвокатов, но мы вовремя разъяснили ему, что если мы найдем тебя, а он будет настаивать на своих обвинениях, то мы, естественно, возьмем с него и с бура подписку о невыезде из Англии и начнем вызывать для дачи показаний.
— Чего ему совсем не хотелось... — я начал кое-что соображать, — ...потому что тогда весь его Сен- Пьер накрылся бы?
— Точно.
Я откинулся назад и положил голову на фальшборт «Сикоракс». Я спрашивал себя, а не слишком ли много я понимаю?
— Ты хочешь, чтобы господин Беннистер погиб? Гарри что-то пробормотал.
— Не стоит говорить о смерти, Ник.
— Ты хочешь сохранить рабочие места Кассули?
— Мне кажется, Главный Клоун хочет этого, да.
Моя голова все еще покоилась на перилах.
— Ты один из забавных парней, Гарри?
— Я просто гончая, Ник.
Я поднял голову. Этот полицейский любил играть под дурачка, но у него были очень хитрые глаза.
— Итак, Яссир Кассули получит то, чего хочет?
— Так обычно и бывает с богачами, Ник. — Гарри помолчал. — И строго между нами, Ник, господин Кассули жаждет твоего ареста. Он хочет бросить тебе в лицо эту чертову книгу. Но мы убедили его, что сами позаботимся об этом. Чем я сейчас и занимаюсь, Ник. Присматриваю за тобой.
— И все исходит от этого чертова правительства?
Он услышал в моих словах злость.
— Ник!
— Черт побери! — Я глотнул пива. — А представь, что Беннистер невиновен?
Эббот покачал головой.
— Зачем все запутывать? — Он засмеялся. — Черт побери, Ник, когда ты успел заделаться белым рыцарем? — Я ничего не ответил, и он тяжело вздохнул: — Ты настоящий дурак, Ник. Зачем ты пошел в газету?
— Я хотел, чтобы все узнали.
— Тебе надо было сначала поговорить со мной. — Эббот внимательно посмотрел на меня и грустно покачал головой. — Ник, все это идет сверху, и ты бессилен что-либо сделать. Забудь об этом.
Я что-то пробубнил.
Эббот допил пиво.
— На прошлой неделе я был у твоего отца.
— Ну и как он?
— Скучает по тебе. Когда ты к нему сходишь?
— Не знаю.
— Мне кажется, тебе стоит повидать его, Ник. Пусть это будет еще одним условием.
— Мне показалось, ты сказал, что больше не существует ордера на мой арест?
Эббот покачал пистолетом, как бы взвешивая его.
— Три года.
— А как ты его нашел?
Он улыбнулся:
— Джордж передал тебе, что я грозился использовать металлоискатель?
Я тоже улыбнулся, вспомнив этот спектакль:
— Да.
— Следовательно, ты спрятал свою пушку около куска металла, чтобы сбить с толку своего дядю Гарри. Поэтому я сразу пошел к мотору, и... как видишь...
— Это сувенир.
Он посмотрел на ствол:
— Ejercito Argentino... И что в этом хорошего? Так ты собираешься предупредить господина
