И понял Квазимода, отчего мается этот большой и слабый человек. Брезгуют им люди, все, и нет ему места среди них.
Не это ли и есть высшая мера, похуже расстрела?
- Сил уже нет... поговори за меня с майором, он тебя слушает. Что, мол, такой-сякой я, могу сорваться, может, уберут отсюда. Устал я от насмешек да издевок. В больничке санитаром был... еще терпел, а тут Волков меня кинул сюда... 'Бабу-Ягу' мне грозит от воров сделать.
- А девочку... ты пожалел? - опять сурово и осуждающе проговорил Батя.
- Ладно! Откроюсь тебе, как перед Поморником исповедался и... Мамочкой нашим два года назад, перед его болезнью. Он поверил мне и спасал... Так вот, пахан, не убивал и не насиловал я никого, родной мамой клянусь. - Он резко перекрестился. - Машеньку я любил как дочь, а она выросла без отца и тянулась ко мне... дачи наши были рядом, она часто заходила, помогала прибраться, работящая девочка была, чистая... Я к тому времени развелся, жена забрала квартиру, машину и меня выперла через суд на улицу... жил на даче, она и к даче подбиралась, адвоката наняла, стерва редкая... Нашу дружбу с Машей никто из соседей по даче не мог понять, грязно подкалывали, особенно старался один мясник райкомовского магазина, ее матери доложил; слава богу, ее мать была женщиной умной и все поняла, не перечила. И вот однажды рано утром, в субботу, я уехал электричкой в город на сверхурочную работу в институт, возвращаюсь еще засветло... дверь в дачу растворена, я спокойно захожу. Маша знала, где лежит ключ, я ей разрешал читать книги, у меня там были остатки хорошей библиотеки, что сумел спасти от бывшей жены. А она еще теплая на кровати, вся в крови... зарезана. Я ее давай тормошить, искусственное дыхание делать, измазался в крови ее... чуть умом не тронулся, бегал по соседям, у мясника только был телефон - не пустил, гад. Я пока на станцию, то да се... мясник уже позвонил, брали с автоматами, били зверски... Никаких оправданий никто не принял... Да, я забыл сказать, что бывшая жена моя - судья... Вот и все... Я уже на этапе все проанализировал и понял, кто ее убил... Мясник, он был любовником моей жены, потом ее бросил... Поймали в магазине за растрату, и вдруг дело замяли, выпустили из следственного изолятора... Моя сука взяла его на крючок и все это придумала, чтобы дачу забрать и навсегда от меня избавиться. Мамочка делал два года назад запрос, пришел ответ из суда, что мои документы сгорели... Поверь мне, Кваз, хоть ты поверь, как на духу говорю!
- Верю... а что же ты раньше мне не сказал, воровским бы сходняком тебя помиловали, и живи спокойно.
- Когда Мамочка болел, я открылся Волкову, он меня в стукачи на чай таскал... Он заржал и не поверил... издевался, а теперь меня настоящим скотом сделал... слаб я духом, побоялся отказать. Сюда на 'общак' бросил из больнички...
- За что ж он тебя так? Колись...
- Не могу... Если узнает, голову отвернет...
- Колись, легче будет, у меня твоя тайна умрет...
- Филина он мне приказал травануть, а мензурку тот бес так подменил, а я не засек... Вот главный врач наш и кинул копыта... грех я на душу взял... ненавидел я этого Филина, он больше всех измывался надо мной и грозился правилкой. Бес попутал... Волк так припер, хоть на колючку с током кидайся... жалею сейчас, невинный человек погиб...
- От, сука, волчара... - скрипнул Кваз зубами. - И ты не мог отказаться?!
- Не мог, так взял на испуг... сломался я.
- Ладно, ответит он за все... Тебе 'Бабы-Яги' не будет, твердо обещаю... Ты нам нужен как живой свидетель, если это понадобится...
- Вот поэтому он меня и грохнет, - обреченно прошептал Дергач. - А ты не будь чистоплюем, помоги мне. Ты все же начальство.
- Ты все сказал? - вздохнул тяжко Воронцов.
- Вот, и ты такой же - 'все сказал'... - передразнил он интонацию Ивана. Нет, не все! Значит, не хочешь человеку помочь? Хорошо. Уйду тогда в побег, помяни вот это мое слово.
И отошел.
Постоял Иван, подумал. Ну и беги - решил, кому от этого хуже и лучше кому, кроме тебя? Беги...
Вдруг Дергач нерешительно вернулся и долго, испытующе глядел в лицо Кваза. Наконец сказал:
- Подрываю с зоны я, Батя, тебя-то надо предупредить, не сдашь...
- Как подрываешь... в каком смысле? Двое уже подорвали, один в деревянный бушлат, второй на кичу полосатую. Подрывальщики хреновы...
- В прямом смысле подрываю... метро из больнички под запретку роем. Давай с нами, а! Все продумано. Хата есть, новые бланки документов с печатями, месяц отсидимся и... воля! Я иду твердо рассчитаться с гадами за убийство Машеньки, потом пусть хоть на дыбу тянут, но им не жить, обоим... Идешь с нами?
- Моя рожа в паспортуху не влезет, - невесело усмехнулся Кваз, - мой шрам за версту мент чует...
И тут вдруг на него накатил жгучий, шальной соблазн... дернуть с Зоны... сорваться к Надежде, Феденьке... Он аж задохнулся, повело, закружило голову. И... разом пресек эту вспышку... Нет! Нельзя... не имеет он права рисковать... заловят - новый срок. Нет!
- Ну, что, бригадир, идешь с нами? - доплыло, как сквозь вату.
- Нет, - тяжело поднял глаза Воронцов, - и вам не советую дергаться. Возьмут! Но мешать не стану... таков закон. Кто еще рвет когти?
- Кочеток, он меня засек с подкопом, когда лежал в больничке, и сел на хвост.
- Ясно. Только одно условие: не брать багаж!
- Какой багаж?
- Бычка на мясо... Я Кочета знаю, ему терять нечего... Он может и тебя завалить на харч, ему не впервой.
- Да ты что? У нас и продукты с продсклада накуплены у прапора, а на хате еды полно.
- Смотри... Я не заложу, но мне жалко вас... Тухлое дело затеяли. Остановитесь, я был дичью в побеге, знаю, что это такое... Но если сорветесь, запаситесь табаком и перцем, сами оботритесь соляркой, все новое наденьте из спецухи.
- Зачем?
- Я слышал, что в бане нам в воду тайно добавляют специальную эмульсию... человек ее запах не чует, а собака через трое суток идет верховым чутьем по тому следу. Динка вас через пару часов вычислит. Она однажды в городе кинулась на бывшего зэка, который вышел на волю три года назад. Эмульсия не отмылась... Понапридумывали вы, инженеры, на нашу голову черт-те че... и на свою тоже.
- Не слышал о таком изобретении, спасибо.
- Прищемите хвост, мой вам совет.
- Нет! - решительно покачал головой Дергач. - Лучше смерть в побеге, чем летать на метле. А настоящие убийцы там хохочут, шампань пьют и глумятся, как дурака уделали. Не-ет! Вот они у меня на метлах и полетят, на пару... Машенька мне снится тут... извелся, она мне как родная дочь была... И молчал я потому, чтобы их не спугнуть, затаился... все равно достану сволочей!
- Я попрошу Мамочку, чтобы тебя вернули назад, в больничку, там и дотянешь срок. Не суйся в побег, инженер. Кранты!
- Ладно, подумаю, - вяло пообещал Дергач.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Ознакомился я с бумагами, что Квазимода мне подсунул, и разобрался, где нас обманывают. Производительность труда возрастает, и оттого снижают нам расценки, это верно. Но вот наше-то управление само проявило дурную инициативу и рассчитало оплату по механизированным, автоматизированным расценкам. А вот самое главное! Ведь у нас труд-то ручной! Мы не бульдозеры, не полуавтоматы, мы люди с вибраторами и лопатами в руках!
У нас нет, скажем, вибрационных столов, которые могут протрясти панель или перекрытие, нет этого. Имея же графу 'ежегодная автоматизация труда', наше 'умное' управление решило нас туда и загнать, в эту графу. И что?
- Объясняй что... - проговорил Воронцов.
- А вот что! У нас выработка растет лишь за счет старания, а не за счет помощи нашему труду механизмами. Они же, валеты, выполняют некое министерское указание по повышению автоматизации за
