каждого из них. Сейчас говорил Майкл, и его глубокий голос разносился по комнате. Слова звучали взвешенно и спокойно, она явственно слышала в них затаенный гнев.
Для мужчины пятидесяти шести лет он выглядел удивительно подтянутым — это результат ежедневных упражнений в гимнастическом зале. Он походил на своего отца Мэйсона Дагласа Карлтона — крепко сколоченный., с широким лицом, но красивый с этими своими бледно-голубыми глазами и мощным подбородком. Хорошие зубы, подумала Лоретта. На минуту она закрыла глаза, чтобы заглушить ноющую, ни на минуту не оставлявшую ее боль. У Тимоти, конечно, зубы были не такими хорошими, но ведь ему исполнилось уже шестьдесят четыре.
— Скоро здесь появится эта женщина, — говорил Майкл. — Не делайте ошибок — говорю для всех. Род Сэмюэлс будет продолжать защищать ее, точно так же, как и раньше, вплоть до подкупа свидетелей, но мы должны опротестовать чертово завещание.
Рэмзи Денибар, ровесник Майкла, признавал блестящие способности Рода и не сказал ничего, продолжая полировать толстые линзы очков, его тонкие губы сжались в ниточку. Лоретта знала, о чем он думал, за тридцать лет она изучила все его привычки. Он думал, что у них нет надежды опротестовать завещание.
Лоретта слабо улыбнулась: а вот было бы хорошо, если б сейчас было Рождество и все ее дети и внуки собрались в ее имении на Лонг-Айленде. И никаких забот, кроме одной: сколько эг-нога [5] выпить перед обедом.
Брэд и Трент, оба сына Тимоти, спокойно что-то обсуждали. Кэтрин, ее прекрасная внучка и единственная дочь Тимоти, в свои двадцать три года обладавшая столь же агрессивным характером, как любой из ее дядюшек и братьев, внимательно изучала свои безупречно наманикюренные ногти. “Она спасет положение, — подумала Лоретта, — она не хочет тратить свою ярость попусту — на семью”. Третий сын Лоретты, Уильям, разговаривал с Рэмзи о своем путешествии в Австралию на собственной яхте. Милый, славный Уильям, который нисколько не интересовался делами их империи, а думал только о собственных удовольствиях. Возможно, в редких случаях, он имеет на это право. Лоретта не допускала мысли о том, что родила просто ничтожную, паршивую овцу.
— Думаю, вам всем следует отправиться со мной, — говорил Уильям теперь намного громче. — Месяц вдали от нью-йоркской грязи, на свободе, среди открытого моря.
— Заткнись, Уилл, — сказал Майкл, хмуро поглядывая на брата.
— В отличие от тебя у нас у всех есть чувство ответственности. Этой женщине нельзя позволить спокойно удалиться с состоянием Карлтонов. Уильям поднял очень черную бровь.
— Эта женщина была женой Тимоти, и он никогда не рассматривал свое состояние как состояние Карлтонов. Он оставил его ей.
— И ты полагаешь, мы должны позволить ей выйти сухой из воды? Она умела влиять на него — только и всего.
— Да, дядя Майкл, — сказала Кэтрин, — а потом убила его.
Рэмзи поправил очки на своем довольно широком носу и первый раз за все время подал голос.
— Я предложил бы, — сказал он мягким, интеллигентным голосом, — чтобы вы все держали при себе свои мнения. И воздерживайтесь от оскорбительных замечаний. Это только повредит делу. Элизабет Карлтон признана невиновной, и я бы предпочел не вести дела о клевете.
Кэтрин подалась вперед, глаза ее сверкали.
— Тогда что же вы предлагаете, Рэмзи? Склонить перед ней головы и позволить действовать, как ей заблагорассудится?
— Возможно, мы сможем заключить с ней сделку, — сказал Рэмзи. — Очень много зависит от Сэмюэлса.
Он отвернулся от Кэтрин и зашелестел бумагами.
— Согласен, — сказал Уильям Карлтон, бросив на старшего брата взгляд, полный яда. — Я и говорю: живи и жить давай другим. Здесь хватит всем. Можно купить маленькую страну.
Майкл возмущенно фыркнул, лицо его покрылось пятнами. Пожалуй, он зря пользуется этой штукой для загара, кожа его казалась более старой и сухой, чем у Уильяма. Губы Майкла беззвучно шевелились, произнося неслышные ругательства, — Уильям всегда подкалывал своего старшего брата с первого дня своего существования.
Потом в эту длинную комнату вошел Род Сэмюэлс, рядом с ним шествовала Элизабет. “Да, — подумала Лоретта с неохотой и раздражением, — у этой женщины есть стиль, дело не в дорогой одежде, которую Тимоти заставлял ее покупать. Восхитительный шарф от Гермеса ярко-синего цвета контрастировал с двубортным серым шерстяным костюмом от Армани. Тонкая талия подчеркнута широким черным кожаным поясом. Лоретта изучала лицо Элизабет и отметила ее спокойную отчужденность и сдержанность, что, видимо, так привлекало Тимоти. Но Тимоти мертв. Сердце ее бешено застучало. Ей хотелось убить Элизабет. Она усилием воли заставила себя дышать медленно и глубоко.
— Итак, все в сборе, — сказал Сэмюэлс. — Рэмзи, — добавил он, кивком приветствуя своего коллегу и в силу сложившихся обстоятельств врага в течение последних двадцати лет. — Лоретта, вы прекрасно выгладите.
— Благодарю вас, — ответила старая дама.
Ее взгляд переметнулся на бледное, спокойное лицо Элизабет.
— Вас оправдали, Элизабет, — сказала она. — Теперь мы можем закончить дело о завещании. Я верю, что вы будете вести себя разумно.
Пока свекровь говорила, Элизабет не отрываясь смотрела на нее. Тимоти однажды сказал, что его мать не изменилась за последние двадцать лет. Вероятно, так оно и было. В восемьдесят три года Лоретта все еще сохраняла величественный, царственный вид, ее серебристые волосы были густыми, а кожа похожа на гладкий пергамент. И она казалась такой сильной и уверенной в себе. В ее присутствии Элизабет всегда чувствовала себя тощим, худосочным подкидышем.
'Все они, — подумала она, глядя на расположившийся вокруг стола клан, — все они очень тверды и уверены в себе, кроме, может быть, только Уильяма, которому просто плевать на все”.
— Ну, Элизабет?
Голос Лоретты был резким, но Род мягко ответил ей:
— Вы все знаете достаточно хорошо, что Тимоти оставил большую часть своей империи Элизабет Ксавье Карлтон, своей третьей жене. Но никто из вас, прошу заметить, в обиде не остался. Вы можете вступить в права наследования незамедлительно.
Брэд Карлтон, старший сын Тимоти, подался вперед на своем стуле.
— Вы шутите, Сэмюэлс! Эта.., женщина не заслуживает и десятицентовика из всего состояния! Более того, она не имеет ни малейшего представления о бизнесе и еще меньше знает об империи, которую построил отец. Она все разрушит, Бог свидетель, эта женщина…
— Да ну же, мой мальчик, — сказал мягко Уильям, не сводя глаз с племянника. — Ты, конечно, не будешь доводить свою мысль до конца.
Он посмотрел на Элизабет с мальчишеской улыбкой:
— Примите мои поздравления, дорогая. Ваши испытания наконец окончены. Трент Карлтон резко перебил:
— Дядя Уилл, тебя ничто из происходящего особенно не волнует, верно? В конце концов ты не являешься одним из прямых наследников отца. Я согласен с Брэдом. Нельзя допустить, чтобы она пустила по ветру отцовское состояние и уничтожила его детище.
— Я сомневаюсь, что и триста человек могли бы промотать состояние вашего отца за целую жизнь, — сказал Род.
— Мой дорогой мальчик, — обратился Уилл к Тренту, — твой уважаемый отец оставил мне миллион долларов, не так ли? Так что я в некотором роде тоже его наследник.
— Этот пустяк ты истратишь за полгода, — язвительно заметил Майкл. — О чем тут говорить, если речь идет о сотнях миллионов?
Лоретта слегка нахмурилась. Все они вели себя глупо, нелепо. Их высказывания — каждое в отдельности и все вместе — могли только рассердить Элизабет и укрепить ее упорство. Лоретта прочистила горло, и это простое действие заставило все лица повернуться к ней.
