Таймат отступила от него. Эгерини увидел, как серебряные искры пронзили воздух за ее спиной.
– Хочу я, чтобы ты был счастлив! И будет так!
Два сотника из тысячи Шорга возвращались в казармы.
– Глянь,– сказал один из них.– Фаргал! С женщиной!
– Ну да, с женщиной,– проворчал второй, – и что с того?
– Но говорят…
– А ты слушай больше! – Сотник побулькал остатками пива во фляге и, вздохнув, приложился.– Эй, ты чего?
Его приятель застыл с открытым ртом.
– Пропала! – сказал он через мгновение.– Ты видел?
– Что?
– Пропала!
– Кто?
– Да женщина! Раз – и нету!
– Бредишь,– проворчал второй сотник и протянул товарищу флягу.– Хлебни, полегчает.
– Да точно тебе говорю! – обиделся первый.
Второй оглянулся и увидел садившегося в седло Фаргала. Женщины не было. Ну и что?
– Может, обратно зашла? – предположил он.
– Да нет,– с досадой проговорил первый сотник.– Я видел! Раз – и нету!
– Угу,– буркнул второй.– Это ты молодым расскажи.
Лениво переругиваясь, наемники двинулись дальше.
Фаргал обогнал их, подхлестнул коня, и тот пошел размашистой рысью, отбивая копытами частую дробь. Фаргал был по-настоящему счастлив.
7
На Ладдиф Йорганкеш двинул пятидесятитысячное войско. Десять тысяч Алых, двадцать шесть – Черной пехоты, восемь тысяч наемников. Да еще – ополчение, присланное Владыками. Да еще три сборные тысячи конных лучников.
Когда Фаргал, поднявшись на стременах, оглядывал ползущее по дороге войско: всадников, пехоту, обоз, растянувшийся на целую милю,– сердце его замирало от ощущения окружающей его силы. Но потом он вспоминал мощные стены Ладдифа и понимал: чтобы взять город, понадобится не менее чем трехкратный перевес. Это – если не брать в расчет магов.
Но у Императора, который лично возглавлял армию, было другое мнение. А магов он вообще не принимал во внимание, поскольку был уверен: его собственный чародей, Фанкис Могучий, с сородичами управится.
К Ладдифу войско Императора прибыло через восемь дней. Расположив армию на пологом холме примерно в миле от крепости, Йорганкеш немедленно отправил послов, требуя сдачи города.
Требование это Шорг Белый охарактеризовал лаконично и весьма обидно для Императора.
Послы назад не вернулись. Их головы перебросила через стены фетская катапульта. Взбешенный Йорганкеш поднял Черных и, под прикрытием лучников и малых баллист, без всякой подготовки бросил их на стены. По всей видимости, предводитель фетсов именно на это и рассчитывал. Черным дали возможность приблизиться к крепости, даже поставить часть лестниц,– а затем разом обрушили им на головы все, что предусмотрительные фетсы припасли для нападающих: стрелы, снаряды, кипящее масло, ядовитую смесь, разъедающую кожу, огромные бревна, спущенные на длинных цепях, раскачивающиеся, как маятники, опрокидывающие лестницы и плющившие кирасы Черных, как сапог – яичную скорлупу. Штурм захлебнулся, даже не начавшись. Карнагрийская пехота отхлынула, оставив почти треть лежащими у подножия крепости.
Император совершенно обезумел от ярости. Советникам с трудом удалось уговорить его не посылать в мясорубку Гвардию.
К Фаргалу явилась делегация из шести десятников его тысячи, заявивших от имени всех наемников: они полностью доверяют Фаргалу как военачальнику, но если он прикажет повторить «подвиг» Черных, они не согласны. Аналогичные заявления были сделаны и остальным командирам наемников.
Императора кое-как успокоили. Карнагрийские войска разбили лагерь. Забулькали походные котлы, распространяя милый солдатскому носу запах. Зловоние разлагающихся трупов пока не примешивалось к обеденным ароматам – трупы были слишком свежими.
Все, кто хоть что-нибудь понимал в военном ремесле, в один голос советовали Императору успокоиться. Убитых не вернешь, а через день-другой подвезут заготовленный лес, и можно будет заняться строительством осадных башен, таранов и прочего. Но Йорганкеш ждать не желал. А когда командующий Черных, Урадзгир, упомянул, что осада может протянуться до праздника Игр, Император пришел в такое бешенство, что только заступничеством трех тысячников Алых Урадзгир сохранил свой пост. Йорганкеш заявил, что и трех дней не пройдет, как его победоносная армия займет Ладдиф. А если кто в этом сомневается, то для такого есть царский палач. Вот так-то!
Темная, иззубренная поверху громада крепости Ладдиф четко вырисовывалась на фоне угасающего неба. На стенах ее – ни огонька. Под стенами – карканье и шакалий визг. Больше семи тысяч воинов Императора осталось под стенами Ладдифа. Жирная добыча для падальщиков.
Окруженный военачальниками Йорганкеш с ненавистью глядел на столицу Земли Боссар. Великий Ашшур! Ведь это его славные предки возвели крепость! Каково бы им было узнать, что потомок окажется бессильным пред этими стенами. Йорганкешу Ладдиф казался личным вызовом. Единственным, что лежит между ним и победой. Да он готов пожертвовать половиной армии, чтобы взойти на эти стены! Император скрипнул зубами. Бессилие так оскорбительно! И он, Царь царей Йорганкеш, должен найти решение. Именно он, повелитель Карнагрии, должен быть выше своих подданных. Во всем. Император глядел на треугольные зубцы, на круглые массивные выступы башен и тщетно напрягал ум. Ни единой полезной мысли.
– Уходим,– бросил Император через плечо и направил коня к лагерю.
Царская стража, мгновенно перестроившись, замкнула кольцо вокруг повелителя. Если где-то в сумерках прятался враг, ему не добраться до Йорганкеша. О, как оскорбился бы Император, узнай он, что старший военачальник Сундин вовсе не жаждет его смерти, а считает повелителя Карнагрии едва ли не союзником!
В просторном царском шатре из бычьих шкур, задрапированных изнутри голубым шелком, собрались приближенные Императора. Несколько членов Царского совета, трое Владык земель (двое из них потеряли свои вотчины), начальник царской стражи Гурлагер, командующий Черными Урадзгир, Ширазр, Кардассар и Гронир – наиболее уважаемые тысяцкие Алых, царский маг Фанкис Могучий, самый старый из тысяцких- наемников Йариш-Карам, Шорг Белый и впервые приглашенный на высший военный совет Фаргал.
Эгерини с любопытством разглядывал убранство царского шатра. Люди интересовали его меньше. Во- первых, каждого из присутствующих военачальников он уже знал, во-вторых, он совершенно не уважал элиту Карнагрии. Если речь не шла об Алых. Вот они – настоящие воины.
Мастерски выполненный план-рисунок крепости Ладдиф держали на вытянутых руках четверо слуг. Фаргал полюбовался работой художника. Его собственный план выглядел куда скромнее, зато был более точен, поскольку исправления в него вносил Люг, а уж с соктом в составлении карт не мог соревноваться никто.
Император Йорганкеш погладил редеющие волосы на макушке.
«Они меня не уважают,– подумал Йорганкеш, разглядывая своих приближенных.– И все равно я возьму Ладдиф. Любой ценой возьму!»
– Я решил,– произнес Царь царей, и все разговоры тут же смолкли.– Я решил,– еще раз, более твердым голосом повторил Йорганкеш.
Фаргал удивленно смотрел на Владыку Карнагрии. Он что, не собирается выслушать их мнение? Тогда зачем было собирать совет?
Эгерини вспомнил недавнюю беседу с послом соктов.
«Военачальник выслушивает всех, начиная с младшего. Он не торопится объявить собственные мысли. Когда же он узнает мнение подчиненных и соберет все ценные идеи, то без спешки огласит собственное решение. Так укрепляется уважение к полководцу. А если военачальник сумеет показать, что все сказанное
