запахом масла и копоти.
– Добрый день, господин Гилерт.
Чиновник указывает Доррину на стоящее перед столом кресло.
– Ты сказал, что пришел по торговому делу?
– Да. Верно я понимаю, что коль скоро команда выброшенного на берег судна погибла, снятием его с мели займется совет грузоотправителей?
– Верно. Во всяком случае, как только погода позволит, мы разгрузим судно, а также снимем паруса и оснастку.
– Подводы предоставит Гонсар?
Чиновник кивает.
– А в чем твой интерес, мастер Доррин? Хочешь сделать заявку на участие в торгах по распродаже груза?
– Нет. Меня интересуют мачты и корпус.
– Хм...
– Насколько мне известно, сведущие люди считают, что этот корабль восстановлению не подлежит. А если так, это хлам, и стоит – после снятия груза, парусов и канатов – не больше чем куча дерева и железного лома.
– Ну, я бы так не сказал!
– И тем не менее...
– Ты подумываешь о том, чтобы стать судовладельцем? Хочешь заняться грузоперевозками?
Доррин поднимает руку:
– Не для того, чтобы перевозить такие грузы, какие отправляешь ты. Шхуна не скоростная, да и вместимость у нее маленькая.
– А, ты, наверное, хочешь приспособить ее для перевозки пряностей?
– Возможно. Я обещал Лидрал...
– Это та молодая женщина из Джеллико?
– Она самая. У меня есть перед ней кое-какие обязательства.
– Ты известен своей честностью и справедливостью, – понимающе кивает Гилерт. – Не скажу, чтобы нынче эти качества приносили барыш, но я их ценю. Другой заломил бы больше, но все мы понимаем, что «Хартагей» для дальнего плавания не годится. Может быть, сто золотых.
– А еще больше уйдет у меня на новую оснастку, – с улыбкой возражает Доррин. – Это при том, что мне вообще удастся снять судно с мели. А ведь это обязанность портовых властей, так что, можно сказать, я буду выполнять вашу работу.
– Ты точно никогда не занимался торговлей?
– Точно. Тридцать золотых по-моему будет в самый раз.
– Если разобрать его на дрова, они и то будут стоить дороже.
Доррин громко вздыхает.
– Договоримся так: двадцать золотых я плачу за право до лета снять корабль с мели, еще двадцать заплачу, приведя его в порт, и еще десять перед уходом в первое плавание.
Гилерт хмурится и смотрит в окно.
– Диссеро говорит, что эту шхуну из песка не вытянуть, – продолжает Доррин. – Вот и получается, что Совет избавится от лишних хлопот, да еще и получит деньги.
– В отличие от Диссеро я склонен думать, что ты с этим делом справишься – придумаешь какую-нибудь хитрость. Послушать Гонсара, так ты прямо чудотворец. Он ведь тебя боится, знаешь? Но к делу... почему бы и нет? Если твоя задумка удастся, все мы только выиграем.
– Тогда пусть твой писец составит договор.
– Ты ведь читаешь на языке Храма, верно? – интересуется Гилерт.
– Да.
– По правде, так я и не сомневался, а спросил потому, что так положено. Но прежде чем приступим, я хотел бы удостовериться насчет первого взноса, тех двадцати...
Доррин достает кошель и отсчитывает двадцать золотых.
– Запасливый... А сколько ты всего приготовил?
– Двадцать пять, – непроизвольно срывается с языка юноши.
– Взнос за оформление документов составляет как раз пять золотых.
Доррин открывает рот, чтобы возразить, но уловив в глазах чиновника блеск, машет рукой.
– Взнос так взнос.
CXXVII
