Степан, обреченно выводя буквы.
Марк заверил его расписку своей подписью. Отдал Лизе.
- Тебе эта бумажка может потом жизнь спасти. Ну, давай еще побеседуем....
Расспрашивал долго - об оружии, укреплении лагеря, охране и настроениях в банде.
- Это хорошо, что вы волнуетесь, - подытожил он наконец. - Торопитесь. Передай, каждые два часа стреляем.
- За рекой слышно, - мрачно буркнул Федоров.
- Ладно. Подпиши протокол, забирай оружие и вон отсюда. На лагерь по пути посмотришь, больше бы ты ночью и не увидел.
Лиза встала, крикнула часового. Дала наказ. Слова 'к стенке' были сказаны громко и уже на улице. Красноармеец увел Степана. Лиза с виноватой улыбкой повернулась к Марку.
- Ты молодец, ...- ободрил ее он.
Подошел, обнял за плечи. Развернул ее к себе, заглянул в глаза и спросил:
- Любишь сестру?
- Она меня вырастила, - пробормотала Лиза.
- Не волнуйся.... Я позабочусь, чтобы ее не обидели.
Лиза вскинула на него глаза. Сейчас она показалась ему такой жалкой, беспомощной, милой.
- Лиза, я тебе обещаю. А тебе в это дело вообще не надо соваться, поняла?
На окраине ахнул выстрел.
21 июля 1921 года
- Ты мне лучше расскажи, как это произошло. - Лиза закончила перевязывать Марка. Окровавленными, дрожащими руками свернула козью ножку, ломая спички, закурила.
Марк встал с табуретки. Похлопал Лизу по плечу и сказал нарочито грубо:
- Отстань, нашла о чем говорить. Заладила: 'Чуть не убили, чуть не убили!' Я уже десять раз рассказывал. Проводили мы обыск у Певневой. Я заметил оружие в яме, в сарае, нагнулся туда, а он в это время и пальни откуда-то сверху. Стрелок плохой, с такого расстояния по моей спине умудрился промазать! Вырвал клок сала под мышкой, всего-то. И из-за этого ты кудахчешь полдня и мешаешь Устимову дописать протокол.
Немного морщась от боли, Марк нагнулся, поднял с пола окровавленную гимнастерку, швырнул ее стоявшей поодаль бабе-стряпухе - постирай, мол. Взял кожанку и посмотрел на свет сквозь дырки от пули.
- Вот сволочь, новую тужурку испортил! Товарищ Устимов, скоро ты протокол допишешь?
- Сейчас, - буркнул председатель ревтрибунала и склонился еще ниже над листом бумаги, вырисовывая намусоленным карандашом: '...Листовки антисавецкаго садержанья, с агитацией за саветы бес камунистов и с призывом свергнуть жидовскую власть. Аружье - ружье Бердан, патроны к ниму в каличестве 14 штук, бомбы - 4 штуки, найденные при обыске в с.Большое Шереметево 20 июля 1921 г. На аснавании этого, сагласна приказу Полномочной комиссии ВЦИК за № 171 пригавариваюца к расстрелу следущие десять граждан:
1. Гражданин Гаралин Александр, 18 лет; 2. Гражданка Певнева Марья Никалаевна, 43 лет; Гражданка...'
Вошедший дневальный помялся у порога, потом как-то слишком тихо доложил:
- Товарищ Штоклянд, там... - Он с трудом сглотнул. - Убитые, из Булгаковки!
Лиза, вскрикнув, вскочила, бросилась было к двери.
- Куда? А протоколы? - прикрикнул на нее Марк. Сам тяжело встал. Глаза у него были остекленевшие.
- С-счас. - Лиза поспешно начала складывать бумаги в портфель.
'И как я мог об этом забыть? - подумал Марк, тупо глядя на беспорядочную суету Лизы. - До Булгаковки же рукой подать... И чего нам стоило оставить там полсотни штыков...'
Лиза, собрав бумаги, робко глянула на Марка.
- Идем, - сухо бросил он.
Телега стояла возле церкви. Возле нее, утирая слезы грязным кулачком, рыдал парнишка лет десяти, не в силах отвести взгляда от кучи трупов, наваленных как мешки. Под жарким июльским солнцем тела уже тронуло тлением, и над возом тучей роились жирные зеленые мухи. Марк издали ощутил хорошо знакомую вонь гниющего человеческого мяса и сукровицы. Шагнул вперед, рассматривая убитых. Трупы были раздеты до белья, некоторые и просто голые. На вымазанных запекшейся кровью рубахах и телах виднелись маленькие ромбовидные дырочки, по четыре в ряд. 'Вилами кололи, сволочи, пули берегли',- подумал Марк, почти представив себе, как туго входит в живое человеческое тело кованое железо, как хрустит разрываемая плоть. Умирали чоновцы мучительно, почти у всех рты распялены в последнем вопле.
За спиной всхлипнула Лиза. 'Чоновцы... Славные, наивные парнишки. Они так гордились своим оружием, воинственным видом. А вот и Фаддей, председатель комбеда, не уберег своих. И сам погиб, - подумал Марк и закусил губу. - По твоей вине они погибли, товарищ Штоклянд'.
- Вот лицо тех, кого вы защищаете! - донесся до Марка крик Сереги Свободина. - Но бандиты еще сполна заплатят за их смерть! Сторицей отольется кровь борцов за светлое будущее!
Марка передернуло: чертов крикун, нашел-таки повод для митинга! Но оцепенение, охватившее его при страшном известии, от этого раздражения прошло, перестала лупить кровь в висках. Мысли приняли свой обычный ход. 'Так, Маркеле, хватит ломать руки. Мертвых уже не воскресишь. Разберись, что произошло. Что мы имеем? Враг оказался умнее, но не безрассуднее, чем ты думал. В банде теперь наверняка разброд и шатание, стоит ждать дезертиров. А может, и бунта'.
Марк обвел взглядом притихших крестьян. Те замерли в ожидании самого страшного, затравленно глядя на Штоклянда. Он тянул время, скользил взглядом по шереметьевцам, и те поспешно прятали глаза, кто мог - скрывался за спины соседей. Марк шагнул навстречу оцепеневшей толпе.
- Трупы снести на ледник и вам, сволочи, изготовить для них гробы к утру! Дольше держать не будем - воняет!
Резко повернувшись, зашагал от воза. Лиза пошла за ним. Остальные - и шереметьевцы, и свои - остолбенели от неожиданности. Серега догнал его:
- Марк, неужели мы это так спустим?
- Сейчас закончим приговор, расстреляете очередных!
- Да что ты говоришь! - возмутился Сергей. - Мы должны напасть на лагерь!
- Дурак, - огрызнулся Марк.
- Совсем у тебя сердца нет, - выдохнул Серега, багровея от ярости.
Марк перекатил на скулах желваки и промолчал.
- Я требую собрать совет! - угрожающе произнес Свободин.
- Созывай, - отмахнулся Марк и зашагал к опросному пункту.
Лиза поспешила за ним. Свободин и Устимов появились почти следом.
- Лисицын не придет, - буркнул Устимов. - Плохо ему.
- Тогда я ставлю вопрос о товарище Штоклянде, - поднял руку Сергей. Поведение товарища Штокянда - контрреволюционно. Он не только не стремится ликвидировать банду, но его нерешительность привела к гибели наших товарищей. Я требую арестовать Штоклянда и немедленно напасть на бандитов.
- Ясно. Пусть теперь Штоклянд выскажется, - сухо бросил Устимов, не переносивший горячности и скоропалительных решений.
- В том, что парни булгаковские погибли, - моя вина, - спокойно произнес Марк. - Надо было оставить там отряд штыков в пятьдесят, не подумал. А в остальном - все пока идет по плану.
- По какому, к шуту, плану? Надо было сразу нападать, как узнали, где лагерь! - заорал Сергей.
- Остынь, - коротко велел Устимов.
Свободин осекся.
- Я думаю, что дезертиры должны появиться сегодня. Если не появятсяможете арестовывать меня и хоть под трибунал! - уверенно сказал Марк.
- Хорошо, - ледяным тоном вставил Устимов. - Я пока склоняюсь подождать. Любое неповиновение, Свободин, буду рассматривать как контрреволюцию, понял? Завтра утром, если что - собираем новый совет.
