передал стакан Косте. Костя оглядел нас, судорожно глотнул и опрокинул остатки воды в рот. Потом вылил из фляги все, что там было, — половину стакана, и пустил стакан по кругу. Я сделал небольшой глоток и долго держал воду во рту. Если бы вы знали, какое это было наслаждение!
— У нас осталась последняя фляга. Это неприкосновенный запас, — сказал Костя. — Мы не дошли до места первой ночевки на пути в Ай-Гюль. Нужно идти дальше.
Когда мы остановились на ночевку. Костя стал рыть песок.
— Ты чего? — всполошился Аман. — Брось, береги силы. До воды все равно не доберешься!
— Я не воду ищу, — тихо прохрипел Костя. — Ящики со змеями нужно укрыть от солнца. Завтра мы оставим их в этой яме и укроем ослиными потниками. Ослы утром не встанут, а змей нужно сохранить. Мы за ними вернемся.
В этот вечер небо было ясным. Можно было бы идти ночью, но все так устали, что о ночной ходьбе никто даже не помышлял.
Утром мы ушли без ослов. Они остались лежать на месте ночевки. Подняться на ноги они не могли. Рядом с ямой, где стояли ящики со змеями, Аман воткнул в песок два длинных прута. На концах прутьев развевались белые лоскуты из чалмы Амана. Проводник сказал, чтобы каждый взял с собой прут. Назначение прута было теперь нам понятно.
К полудню третьего дня мы вышли на место нашей первой ночевки в песках. Здесь Илларионыч потерял сознание. Костя достал последнюю флягу и влил ему в рот полстакана воды, Илларионыч застонал и открыл глаза. Мутный бессмысленный взгляд. Идти он не мог. Нести его у нас не было сил. Мы кое-как перетащили его в тень от гребня бархана, еще раз напоили и, поставив возле него прут с лоскутом, поплелись дальше.
— Кто-нибудь должен дойти до людей и вызвать помощь. Иначе погибнем все, — хрипел Костя.
Вид у него был страшный. Щеки и глаза ввалились. Из трещин на губах сочилась сукровица. Щетина бороды с набившимися песчинками делала его лицо похожим на безобразную маску. Думаю, что и я выглядел не лучше. Но мы шли.
Сколько я прошел после того, как мы оставили Илларионыча, не помню, упал без сознания.
Когда я пришел в себя, было темно, прохладно, сыро. Шелестели невидимые листья, тихо журчала вода. Страшно хотелось пить. Я попытался подняться, но не смог и застонал.
— Лежи, лежи. Чего тебе нужно? — спросил тихий голос.
— Пить!
Что-то обожгло рот и словно раскаленное железо полилось внутрь живота. Боль была нестерпимой. Я опять застонал.
— Ничего, ничего, — успокаивал меня тот же голос. — Это сейчас пройдет.
И правда, прошло. Голова прояснилась.
— Где я?
— В кишлаке Ай-Бадам. Тебя привезли вчера.
— А другие где?
— Все здесь. Спят. Сейчас ночь. Тебе тоже спать нужно. Сил набираться. Завтра всех увидишь.
— Еще пить!
— Больше нельзя! Ты выпил целый стакан. Спи. Утром еще дам.
Я закрыл глаза и словно провалился в какую-то темную яму.
Все обошлось благополучно. Аман добрался до кишлака ночью, и на рассвете в пески вышел спасательный отряд на вездеходе. Нашли нас довольно быстро: прутья с лоскутами видны на равнине очень далеко. Спасли даже тех ослов, которые лежали возле ящиков со змеями.
Позже мы узнали, что Илларионыч не дошел до воды двадцать километров, я — двенадцать, а Костя всего три.
В Ай-Бадаме мы отдыхали целую неделю, а потом уехали в Ташкент. Работа экспедиции была окончена
До Ташкента мы доехали без происшествий и даже с комфортом. Костя заранее запасся разрешением Управления железной дороги на перевозку змей в пассажирском поезде. Местное железнодорожное начальство отнеслось к этой бумажке с величайшим почтением: нам дали отдельное купе. В Ташкенте тоже все было бы в порядке, если бы… Впрочем, и здесь лучше все рассказать по порядку.
В тот же день, как приехали в Ташкент, решили сдать кобр заказчику — Среднеазиатской зообазе Зооцентра. На зообазе нас не ждали. В то время там не было еще специалистов, умевших обращаться со змеями, и помочь приемщику осмотреть змей попросили Костю. Костя измерял змей, вертел их перед глазами приемщика туда и сюда, а тот старался держаться подальше от Костиных рук, где извивались и разъяренно шипели страшные очковые змеи.
— И как вы только можете так просто обращаться с такими опасными тварями? — зябко поводя плечами, заметил приемщик, когда осмотр был закончен.
— Вот так и можем, — усмехнулся Костя, — и вы тоже смогли бы, если бы пришлось. Ну-ка, Леша, осмотри ящики. У нас не хватает двух змей!
Недостающие змеи нашлись в транспортных ящиках. Обе были мертвы.
— Задавлены, — коротко сказал Костя, не дожидаясь моего вопроса, — в ящиках было тесно…
Костя не успел договорить, как в ближней клетке поднялось разъяренное шипение. Одна из кобр, самая крупная, ухватила зубами другую, поменьше, за капюшон. Та в свою очередь схватила обидчицу пастью за середину туловища. Первая змея судорожно дергалась и рвала зубами капюшон противницы. Борясь, змеи сплелись в клубок.
— Черт побери! — закричал Костя. — Они изорвут друг друга! Их нужно разогнать и рассадить!
Легко сказать: разогнать двух разъяренных кобр. Себя я не причисляю к категории бесстрашных людей, но тут, когда с таким трудом добытые змеи бесцельно гибли у нас на глазах, крючок сам очутился у меня в руке. Не помня себя, я подскочил к клетке, распахнул ее дверцу, зацепил змеиный клубок крючком и выбросил его из клетки. От удара о пол клубок распался. Крючок сам собой отшвырнул одну из змей и тут же прижал вторую. Кто-то толкнул меня в бок. Не отпуская змеи, быстро поворачиваюсь. Это Илларионыч. Он прижал ползущую змею своим крючком. Дальше все было просто. Для того чтобы взять кобр в руки, потребовались считанные секунды.
— Сумасшедшие! — заорал на нас опомнившийся Костя. — Вы знаете, чем это могло кончиться?
Только тут я заметил, что у него на ногах не сапоги, а легкие туфли и кричит он, стоя на столе. Когда и как он туда забрался, я не видел. Приемщик зообазы заглядывал в окно. Он тоже успел выскочить из комнаты.
Обычно все пойманные змеи и в мешочках лежали смирно, и в транспортных ящиках не проявляли враждебности по отношению одна к другой. Этот случай был совершенно непонятным исключением. На мой вопрос Костя пожал плечами и сердито пробурчал:
— Не знаю, почему они не поладили. Сам впервые такое увидел!
Мы рассадили противниц в одиночные клетки и пошли оформлять приемный акт на змей. Заполняя бланк акта, приемщик сказал:
— Нужно будет побыстрее избавиться от этих змей. Рассаживать их некуда, а брать на себя ответственность за издохших змей я не хочу. Кстати, тех змей, которые подрались в акт включать не будем. Они наверняка издохнут.
— Хорошо, — согласился Костя, — оставим этих змей в карантине на десять дней. Издохнут — выбросим, останутся живы — заприходуем.
— На том и порешим, — отозвался приемщик, — а всех остальных мы завтра же разошлем по зоопаркам.
— Как по зоопаркам? — удивился Илларионыч. — Разве вы не знаете, что эти змеи предназначены медикам?
— Пока медики перечислят деньги и заберут змей, несколько штук издохнет. Это чистый убыток зообазе. Мы не можем ждать!
— Константин Михайлович, вы слышите, что говорит представитель зообазы? — сказал Илларионыч.
