- Одна из любимых. - Сергей неожиданно рассмеялся. - Я вспомнил одну вещь. Как только люди Наурова перенесли вооружение с базы в яхт-клуб, я по каналам военно-морской разведки передал сообщение Шестакову - и только после этого исчез из поля зрения ГРУ.
- И что было в том послании?
- А в том послании всего четыре слова: 'Прощай! Уехала гражданка Иванова'. А если серьезно, то дословно:
'Прочтите второй стих псалма номер три и восьмой стих псалма номер сто'. Капитан третьего ранга, фамилии его не запомнил, посмотрел на меня как на суперагента с пятью нолями.
- Уже в то время ты начал замаливать грехи? - сострил Овчинников.
- Нет. Когда-то я монашествовал и нашел много удивительных вещей, читая Библию. Не знаю, прочел псалмы Шестаков или отнесся к моей шифровке атеистически.
А послание, показавшееся начальнику отдела зловещим, уже само по себе говорило о скорых неприятностях. Шестаков, находясь в своем офисе, в раздумье побарабанил пальцами по столу, потом подошел к шкафу и взял с полки подарок немецких коллег: миниатюрную книжицу размером со спичечный коробок. 'Новый Завет и псалтирь' стараниями немецких умельцев уместился на тонких, едва ли не прозрачных страницах.
Вооружившись лупой, Шестаков, предчувствуя крупные неприятности, все же пошелестел страницами, отыскивая нужные, и прочел то, что получилось.
И как идти с этим 'на ковер' к Прохоренко? - подумал он, еще раз перечитав 'стихотворную' депешу от Марковцева:
Стих первый: 'Господи! Как умножились враги мои!..' Стих второй: 'С раннего утра буду истреблять всех нечестивцев земли, делающих беззаконие'.
52
Москва, 24 сентября, понедельник
Марковцев, Мезенцев... и 'Мегаполис'. За последние дни Горохов перегрузил свои мозги, которые не хотели выполнять одну из главных функций - избирательность по отношению к получаемой информации. Голова, как хорошая мясорубка на мясокомбинате, перерабатывала все, что в нее попадало, выходило соответственно. Три 'М' - часть готового продукта.
Вышло то, что вышло: Костя благоразумно не явился на 'стрелку' с Дугушевым. Задаром сдал дагестанца. Вряд ли они тронут Наурова - старик поступил по закону гор. А если Амиров еще жив? Нет, он скорее мертв, чем жив, нервничал Костя, не замечая новой привычки сцеплять пальцы рук и щелкать суставами.
Больше в таком состоянии он находиться не мог - еще немного, и он сойдет с ума.
Совсем недавно, сдавая Шамиля Наурова, Костя вспомнил мудрую истину: 'Не ошибается тот, кто ничего не делает'. Но его беда заключалась в том, что он не знал другого изречения на эту же тему: 'Умный может совершить ошибку, но он не повторит ее никогда'.
До 'Мегаполиса' Костя добрался на метро. Трехэтажный, возведенный из облицовочного кирпича банк тем не менее не бросался в глаза, отличаясь от соседних строений утонченностью стиля, молодостью.
Такими же качествами обладали охранники, одетые с иголочки.
Посетитель, оставив справа от себя зал обмена валюты, подошел к застекленной конторке. Бросив взгляд на портативный металлоискатель, обратился к старшему смены:
- Мне нужно поговорить с вашим начальником службы безопасности. Позвоните ему.
- Позвоните вы, - придержался правил охранник, указав на телефон в фойе, стоящий на столике в окружении кожаных кресел. - Там вы найдете список телефонов и фамилии служащих.
Костя кивнул и прошел к столику. Взяв в руки лист бумаги, пробежался глазами по длинному списку. Главу службы безопасности звали Андреем Николаевичем, рабочий телефон - 219. Не мешкая, Горохов набрал номер.
- Да, Овчинников слушает, - раздался в трубке густой баритон.
- Здравствуйте, из фойе вас беспокоят, - как всегда неуклюже начал разговор Костя. - Посетитель. Хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
После непродолжительной паузы Овчинников посоветовал:
- Подойдите к дежурному, предъявите паспорт, вам выпишут пропуск. За вами сейчас спустятся.
- У меня нет с собой паспорта.
- Извините, ничем не могу помочь.
- Подождите, не вешайте трубку. Вы знаете Марковцева? Шестнадцатого августа он имел с вами беседу так?
- Ну-у... допустим, - с задержкой ответил Овчинников.
- Нам нужно поговорить, - твердо произнес Костя. - В противном случае я обращусь к другому человеку. - Сбиваясь на Марковцева, на его манеру вести разговор, добавил: - Не обмани клиента, и он придет во второй раз.
- Обойдемся без угроз.
'О чем это он?' - нахмурился Костя.
Овчинников возобновил разговор:
- Сейчас за вами спустятся.
Горохов усмехнулся, опустил трубку на рычаг и сосредоточил взгляд на тускло освещенной лестнице, ведущей на этажи банка.
Овчинников оказался высоким, лысеющим блондином. Одетый в серый стильный костюм и полосатый галстук с большим модным узлом, он едва ли не терялся среди серого пластика кабинета. Даже жалюзи на окнах отдавали мышиным оттенком.
- Слушаю вас.
Горохов уселся в кресло напротив и положил ногу на ногу. Пока он добирался на метро, в его поведении наметились положительные сдвиги. Наверное, все же он подражал Марковцеву, что наглядно показало его высказывание о клиенте, которого не стоит обманывать, брал пример с более сильного и учился у него. Поздновато, но что поделаешь.
- Дела пошли не так, как планировалось нами, - акцентировал Костя окончание фразы. - Соответственно возросли и комиссионные. - Наконец-то он подыскал замену процентам, слову, которое казалось ему обкрадывающим, буквально влезающим в карман. Комиссионные - звучало щедро для одного и заслуженно для другого. - Я предлагаю вам двадцать процентов.
- Двадцать, - многозначительно покивал хозяин кабинета, внимательно разглядывая гостя. - Почему не тридцать?
Сам идя на уступки, Костя предвидел такой оборот дела и ответил сразу:
- Потому что двадцать - потолок.
- От какой суммы, простите?
- От той, - терпеливо пояснил Костя, - что мы взяли в Новоградском аэропорту.
- Не произносите при мне название этого города, - обронил хозяин кабинета. Для того чтобы эмоционально взорвать бывшего командира диверсионной группы, достаточно было сказать: 'Шестаков в Новограде'.
- Я догадался, кто вы, и вот сейчас, не вставая с места, вызову сюда охрану, чуть позже - милицию.
- Прежде посчитайте, от какой суммы отказываетесь.
- Я посчитаю иначе: лет этак на пятнадцать-двадцать вперед. Меньше на суде не дадут.
'Нет, он не дурак, - подумал Овчинников, - но разговор дурацкий. Да, без Марковцева он никто. И все же решился'.
- Почему именно я? - спросил Овчинников, наводя неумелого собеседника на правильную мысль. Практически все делал за него. - Хотите компенсировать ущерб за доставленное мне неудобство?
- Да, можно и так сказать, - немного удивленный, Костя покивал головой.
- У меня одно условие, - Андрей возобновил разговор после довольно продолжительной паузы. - Деньги вы принесете сюда, - и тихонько хлопнул по столу ладонью.
Именно этого и боялся Костя. Но другого выхода, видимо, нет. Положительные сдвиги спровоцировали и такую мысль: 'Если я уйду отсюда хотя бы с двадцатью процентами от суммы, можно будет назвать себя счастливчиком'.
Стоило ли тогда рисковать, стреляя в товарищей? Отчасти Овчинников оказался прав: Костя не был
