– Наконец-то! – отозвался недовольный Дрюня. – Где так долго ходила?
– Неблагодарный ты! – обиделась я. – Спасибо бы лучше сказал! И вообще… Денег не дал ни копейки, а штаны тебе купи! Знаешь, они сколько стоят? Двести! Причем не рублей, а долларов!
– Ты купила? – заинтересованно спросил Дрюня.
– Щас, купила! Откуда у меня такие деньги? Вообще-то купила, но не такие.
– Давай любые! – Дрюня был согласен на все.
– На! – я протянула ему трико.
Дрюня застыл с вытянутой рукой и полуоткрытым ртом.
– Что это? – проквакал он.
– Как что? Штаны!
– И это штаны? – взвыл Дрюня. – Как я в них по Москве буду ходить?
– Ну а что я еще могла сделать? – не выдержав, закричала я. – У меня денег совсем почти нет! И вообще… Достал ты меня уже! У меня дел полно, а я тут с твоими штанами вожусь!
– Да разве ж это штаны? – горестно вздохнул Дрюня.
– Ладно, походишь пока в этих. Продашь машину – купишь другие.
– Сомневаюсь, что у меня кто-нибудь в таких штанах машину купит! – сокрушенно покачал головой Дрюня. – Ладно, буду надевать.
Дрюня прямо в машине и прямо на шортики натянул трико. Они были ему маленько коротковаты, но на такие мелочи измученный Мурашов уже не обращал внимания.
– Тебе идет, – одобрила я, чтобы хоть немного подбодрить Дрюню.
Дрюня смерил меня тяжелым взглядом и вздохнул.
– Поехали, – угрюмо произнес он, трогаясь. – Где твой папаня живет-то?
Папин адрес я помнила наизусть, несмотря на все обстоятельства, не позволяющие нам встречаться.
Я назвала Дрюне адрес, он удовлетворенно кивнул головой. Вообще Мурашов хорошо знал Москву. Он довольно часто ездил сюда то по делам какого-нибудь очередного суперприбыльного бизнеса, то чтобы продать старую машину и купить новую.
Машин этих он сменил уже десятка два, не меньше. У него была и «шестерка», и «копейка», и «УАЗик», и… Много чего еще было. Самой крутой из всех была темно-вишневая «Вольво», которой Дрюня жутко гордился. Он каким-то чудом выменял ее на свою «шестерку», доплатив сущую мелочь, и это был, наверное, лучший период его жизни.
Дрюня катал на «Вольво» всех своих знакомых совершенно бесплатно. И вот однажды докатал…
Одним совсем не прекрасным вечером Дрюня – совершенно случайно! – не вписался в поворот… К тому же был – тоже совершенно случайно – не совсем трезв. Короче, столб, с которым угораздило встретиться его «Вольвочке» пострадал куда меньше, чем машина. Дрюня пил три месяца, потом продал то, что от нее осталось, показался перед мамой хорошим мальчиком и получил некоторую сумму денег, присовокупив которую к выручке за машину, купил «УАЗик».
После него у Дрюни много чего было, но теперь вот появилось «Рено», которое скоро тоже будет продано.
В общем, Дрюня довез меня до дома Андрея Витальевича.
– Ну как мы с тобой договоримся? – спросил он, когда я вышла из машины.
– Вот тебе папин телефон, – я написала на клочке бумаги номер. – Звони обязательно! Сам-то куда?
– К Таньке, знакомая моя тут живет. Раньше всегда у нее останавливался. Правда, она, зараза, замуж вышла недавно!
– Как же ты к ней пойдешь? – ахнула я.
– Ну и что? – пожал плечами Дрюня. – Я и с мужем ее подружусь!
– Не сомневаюсь в этом, – усмехнулась я. – Ну смотри, Дрюнь, не получится с ночевкой – звони.
– Обязательно, – заверил меня Дрюня. – Ты когда назад думаешь?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Скоро… Хорошо бы завтра. А ты?
– Да мне бы тоже хотелось поскорее, не знаю. Короче, я позвоню!
– Смотри, Дрюня, а то у меня только сто семьдесят рублей осталось, – предупредила я. – На билет не хватит.
– Какой разговор! – обиделся Дрюня. – Только вместе едем!
Я прошла в подъезд и поднялась на шестой этаж. Тут только поняв, какую совершила глупость. А если папаши нет дома? Я что, буду куковать у подъезда, дожидаясь его? А если он в командировке? А Дрюня уже уехал, и связь у нас с ним односторонняя? Ой, мамочки…
Закрыв глаза от ужаса, я надавила на кнопку звонка.
– Кто-о? – послышался папенькин голос.
– Я… – обрадованно ответила я.
Папа тут же распахнул дверь. Он здорово постарел. И сильно отличался от того молодого, здорового, красивого парня, запечатленного на наших фотографиях из семейного альбома.
Вид у отца был очень довольный до того, как он увидел меня. Когда же увидел, лицо его буквально вытянулось.
– Здравствуй, папа… – пролепетала я.
– Оля? – растерянно спросил Андрей Витальевич.
– Да, папа, это я, – подтвердила я.
– А что… что ты здесь делаешь?
– Я, собственно, к тебе…
– Да-да, конечно, – он засуетился. – Проходи, пожалуйста, я просто очень растерян. Я вообще-то ждал другого человека…
– Я понимаю, – вздохнула я.
Папаша, конечно, ждал одну из своих молодых красоток, которым он очень активно «пудрил мозги», по выражению нашей мамы. Девушкам безумно хотелось попасть на телевидение, и Андрей Витальевич распушал хвост, туманно намекая на свои возможности.
Я не знаю, помог ли он хоть одной из этих простушек попасть на телевидение, но менялись они у него, опять же по словам мамы, с завидной регулярностью. Откуда это было известно маме – ума не приложу – в Москве она не была уже лет десять…
– Проходи, Оля, – папаша снимал с меня плащ. – Ты надолго? Где остановилась?
– Папа, я еще нигде не остановилась. Я приехала только что. На машине. И планирую остановиться у тебя, – доходчиво объяснила я озадаченному папочке.
– Да ради бога, я только рад, – пробормотал он и ушел в кухню ставить чайник.
Когда мы пили чай с бутербродами (я только теперь ощутила, как проголодалась за время дороги), я прямо спросила у Андрея Витальевича:
– Папа, а тебе ничего не говорит такое имя: Сергей Перехватов?
Папаша нахмурился и отложил бутерброд.
– А зачем оно тебе? – спросил он, закуривая сигарету.
– Просто мне нужно найти этого человека и поговорить.
– Ты что, хочешь работать на телевидении? – удивился отец.
– Нет, с чего ты взял?
– А откуда тебе вообще что-то известно о Перехватове? По телевизору видела?
Я вздохнула. Похоже, придется рассказать отцу все. В общих чертах, конечно.
– Папа, я тебе все расскажу, ты мне только скажи, знаешь ли ты его? В противном случае рассказывать не имеет смысла.
– Да, я его знаю.
– Тогда я тебе расскажу все, а ты мне расскажешь, что тебе известно о нем. Договорились?
Отец кивнул, и я принялась рассказывать. Лицо его мрачнело с каждой минутой.
Под конец моего повествования оно совсем скисло.
– Вот такие дела, – заключила я. – Теперь я планирую с ним побеседовать. А чем ты недоволен?
