— Это никому не нужно, — вздохнул Квирк. — Никто и слушать не хочет. Ты сейчас один?
— Пока да. Но где-то в десять придет Хоук.
— Подъедь тогда ко мне.
Я сложил посуду в посудомоечную машину, вытер стол и, усевшись на диван, раскрыл «Глоб». Там еще не было ни слова по этому поводу. Ничего, скоро появится. Хотя первыми, наверное, начнут трубить телевизионщики. Но новость быстро распространится по всему городу.
Хоук явился ровно в 9.59. Он всегда приходил точно. И вообще, всегда делал то, что обещал. На плече висела спортивная сумка.
— Полиция получила признание, — сообщил я. Хоук прошел на кухню и опустил сумку на стойку.
— Квирк верит? — спросил он.
— Нет.
— А ты рассказывал ему про того типа, что удрал от тебя вчера ночью?
— Да.
— Что собирается делать Сюзан?
— У нее пистолет в столе. А мы с тобой будем по очереди дежурить в доме.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Нет.
Хоук кивнул, открыл сумку и достал несколько аудиокассет, книжку «Общая земля» и журнал «Круг». Сложил кассеты возле магнитофона Сюзан, бросил «Общую землю» на журнальный столик возле дивана, вынул из наплечной кобуры пистолет, положил его рядом с книгой и, усевшись на диван, раскрыл «Круг».
— Собираешься повидаться с Квирком? — спросил он.
— Да. Знаешь, где здесь что?
— Угу.
Это был один из тех обманчивых апрельских дней, когда кажется, что уже весна, но холодный ветер все еще напоминает о недавней зиме. Я остановил машину на Беркли-стрит под знаком «Только для транспорта полиции» и поднялся в кабинет Квирка. Белсон был уже там.
— Почерк Уошборна почти полностью совпадает с почерком Красной Розы, — сообщил Квирк, когда я уселся в кресло. — Только веревка немного другая. Во всех предыдущих случаях она была хлопковая, а сейчас — капроновая, ну, знаешь, у которой нужно оплавить концы, когда разрезаешь. Но пластырь точно такой же. И связана она точно так же. И убита так же. Только спермы нет.
— И пистолет тот же?
— Нет. Калибр тот же, но пистолет другой.
— Все это подробно описывалось в газетах, — сказал Белсон. — Сам проверял. И пластырь, и как была завязана веревка, и калибр пистолета, и как он стрелял — все. Так что это может знать любой.
— Допрашивал его? — спросил я у Квирка.
— И я, и Фрэнк, и еще человек двадцать. В таких делах трудно провести хороший допрос.
— Понятно, — кивнул я. — Каждый, кто выше тебя по званию, считает своим долгом влезть, а потом еще и заявить, что это он раскрутил все это дело.
— Устроили там настоящий балаган, — проворчал Белсон. — И комиссар этот хренов приперся, и еще какой-то болван из мэрии.
— Так что наверняка они сами и подсказали ему, что говорить, — сказал я.
— Естественно. — Белсон вынул изо рта полуистлевшую сигару, несколько секунд задумчиво разглядывал окурок, затем в сердцах швырнул его в мусорную корзину.
— А их не смущает другая веревка, другой пистолет, отсутствие спермы?
Квирк криво усмехнулся.
— Болван из мэрии говорит, что это как раз-таки и подтверждает, что он — Красная Роза. Что если бы все было подстроено, то совпадали бы все детали. А спермы не нашли потому, что это была его жена и он не мог кончить.
— А пистолет?
— А пистолет он, скорее всего, выбросил, чтобы не засветиться, и достал другой.
— А еще говорят, что нельзя быть идиотом и работать в мэрии, — проворчал я. — Ну, а сам Уошборн?
— Директор закусочной на Хантингтон-авеню. Гамбургерами торгует. Никакого отношения к полиции. Зарегистрирован как владелец того пистолета, из которого убита последняя жертва. До этого у него был другой.
— А что случилось с тем первым пистолетом? — спросил я.
— Катался на катере и уронил в воду где-то на середине бухты.
— Он тебя знает?
— Нет, — покачал головой Квирк. — Говорит, нашел адрес, когда узнал мою фамилию из газет. Но
