Я располагал временем, и, пока Ракот витийствовал во дворе крепости, встречая свои легионы, я трудился не покладая рук. Меня вновь выручила Магия Лунного Зверя — то ли её Повелитель испытывал ко мне нечто вроде интереса, то ли просто помогал первому, кто сумел достучаться до его сознания и развеять его стотысячелетнее одиночество.
На столе между моих рук смешно возился, тыкаясь во все стороны чёрным блестящим носом, крошечный зверёк, смахивающий на землеройку. С точки зрения Богов, я совершил великий грех — творить Живое позволено только им, это один из казавшихся нерушимыми Законов Древних, — но вот я отбросил прочь этот нелепый запрет и не ощутил никакого противодействия, тем более возмездия. Прочие Маги моего поколения не решались творить, они лишь изменяли существующее.
Созданное мною существо, поглотив огромный запас моих сил, было способно видеть внутреннюю суть вещей, глядя на них глазами самого Лунного Зверя. Тайные закольцованные магические силы, которые в состоянии, вообще говоря, отразить нашествие заклятий Познания, не смогли бы укрыться от маленьких поблескивающих глазок.
Зверек подбежал к амулету, понюхал, смешно, совсем по-человечески потрогал лапкой. В глубине агатового хрустального шара внезапно полыхнул всплеск белого света — словно блеснула дальняя молния, но мой разведчик не испугался. Он неспешно обошёл глобулу кругом, хитро кося на неё то одним, то другим глазом, будто примеривался к чему-то; а затем вдруг замер, словно отыскав наконец желаемое, и прыгнул — прямо внутрь камня. И побежал куда-то в затянутую чёрным занавесом даль, по извилистым путям, прямо туда, к высокой тёмной горе, за которой полыхали неистовые зарницы.
Я быстро потерял его из виду; мне оставалось только ждать.
Итак, амулет Ямерта мог оказаться чем угодно, но только не подделкой. Хотя бы в этом я не ошибся. Повод слегка возгордиться — происходи все это на каком-нибудь шутливом магическом состязании, во времена Сотворения Джибулистана, когда всё наше Поколение было едино, точно стрелы в одном колчане…
А в магическом мире царила тишина. Армии Замка Всех Древних постепенно приближались — очевидно, первый налёт был работой одних только Макрана и Эстери, этим объяснялась его относительная слабость. Теперь на нас двинулись полчища, но на этот счёт я не беспокоился. Легионы Тьмы в состоянии задержать их на потребное мне время… По-прежнему бездействовал Мерлин, загадочно молчало Обетованное.
Лишь один раз встрепенулся Читающий, сообщив мне о странной, небывалой волшбе, сотворенной, судя по всему, где-то в полуночной части нашего Восточного Хьёрварда кем-то из Смертных. Читающий в ней ничего не понял, ему пришлось показать мне руническую запись; но и я, признаться, тогда спасовал. Гнев видел я в том заклинании, гнев и призыв к действию — но к каким силам обращался неведомый мне колдун, я не смог понять.
Я вновь повернулся к амулету Ямерта. В его глубинах — чудилось мне — виднелась странная картина: далёкий пейзаж с горой, нависшей над всем Сущим, из-за её склона выбегала тонкая ниточка дороги. Мой зверёк скрылся где-то там, в неведомом мне Мире, — что предстало там его взору? Читающий прямо-таки впился в свои Эфирные Шары в ожидании чего-то невероятного — но мой дозорный не возвращался, и мы не уловили никаких следов колдовства. Лишь белые молнии по-прежнему озаряли узкий серп неба над игрушечной горой в глубине амулета, а я мучительно ломал себе голову, где я уже мог видеть эту удивительную местность — изгибы горы казались плодами труда человеческих, эльфийских или гномьих рук, а не результатом разгула воды и ветров. Неправдоподобно острые, они походили на гигантские каменные мечи, навечно замурованные в теле горы и ждущие своего часа; я смог различить пять таких «клинков». Смутные картины медленно поднимались из нижних слоев памяти, я припоминал нечто давно забытое… Мой внутренний, мысленный взор скользил по самому краю глубокой, но не бездонной пропасти, у самой моей макушки величаво плыли облака, но внизу, на дне каньона, я различил дома, покосы, поля, даже фигурки людей и коров — мирный, обжитый край… Да! И слева, над невысокой горной цепью, господствовала эта вершина! Та самая гора, что предстала сейчас в хрустальном шаре амулета! Со мной тогда была Сигрлинн… и кто-то ещё… Макран? Или сам Мерлин?.. Это ещё в нашу бытность Учениками… Но только что же всё это значит? Что за Мир у нас под ногами, при чём тут эта странная гора, зачем мы вообще там оказались?.. Я старался, как мог, использовал даже несколько сильных заклятий для пробуждения воспоминаний — но безуспешно. Мое собственное сознание обратилось против меня.
На дороге, ведущей из-за горы, появилась движущаяся точка — мой прознатчик возвращался. То, что он так легко оказался внутри хрустального шара, было неудивительно — какие преграды из ткани Сущего смогут остановить существо, созданное из лоскутьев Света, сшитых нитями Тьмы? Ведь вполне возможно, что мои глаза видели лишь обманную, ложную форму амулета, на самом деле являвшегося сложнейшей комбинацией разнообразных магических сил, свёрнутых в кольца и закрученных в вихри… Мой зверёк просто отыскал небольшое пространство меж ними, куда и смог протиснуться.
Пока мой посыльный приближался, я попытался ещё раз сосредоточенно обдумать увиденное. Итак, амулет не фальшивка. Он напоминает или ворота в некий тайный мир, куда обычно нет доступа ни людям, ни Магам, или содержит в себе запёчатлённое отражение подобного места. Зачем было Ямерту помещать подобные изображения в такой предмет, как предназначенный для Храма амулет? И откуда эти странные воспоминания, что ожили во мне при виде очертаний горы в хрустальной сфере? Не следует также забывать, что амулет может и выдать все мои тайны Молодым Богам — или, скажем, гостеприимно открыть ворота Хединсея их подручным…
Моя подозрительность, конечно же, тотчас подтолкнула к некоторым мыслям, в том числе к такой: где-то в пределах Великой Сферы Миров существует некое потайное место, куда приходят… — непонятно зачем, но да ладно! — одним словом, куда приходят Маги. Или их туда приводят — когда они только лишь начинают свой путь. После посещения… гм… ну, скажем, святилища — все воспоминания о пережитом там старательно изгоняются из внешней памяти, оставаясь лишь в самых глубинных ее пластах, откуда их не поднять никакими заклинаниями.
А что, если… Источник Миров! О нём упомянула Сигрлинн, то ли заманивая меня в ловушку, чтобы вызнать мои истинные намерения, то ли всерьез полагая, что я могу пробиваться туда. В ту минуту слова её не вызвали во мне ничего, кроме праздного мимолетного удивления, — хватало, мягко говоря, куда более насущных забот, — но теперь я замер, отчаянно пытаясь выжать из памяти ещё хотя бы малую толику сведений о том странном месте, где я побывал совсем ещё зелёным Учеником.
Источник Миров, Источник Миров… не оттуда ли брала начало мощь, что вкладывалась Молодыми Богами в Хранимое Королевство? Но тогда как мог Хаген так легко и просто овладеть амулетом? Никогда не поверю, что всё дело лишь в пренебрежительности Молодых Богов, опрометчиво отправивших защищать Храм лишь одного Крылатого Стража Обетованного. И что же это тогда за канал Силы, если никакими — ни общепринятыми, ни моими специальными или особыми, Ракотом созданными, — заклинаниями его не удается обнаружить? Если Читающий не видит никакой волшбы, творимой этим амулетом?
А если предположить, что силы амулета настолько хорошо запрятаны, что никакие наши усилия не могут выявить их… тогда я действительно ничего не смыслю ни в магии, ни в колдовских войнах, ни в самих Молодых Богах. Уже несколько раз по моему Плану они обязаны были вмешаться в происходящее — а Обетованное бездействовало, никак не проявляя своих сил и, следовательно, не давая мне познать их.
Я окончательно запутался и поэтому почти с облегчением ощутил лёгкое касание — невесомый зверёк аккуратно вспрыгнул мне на руку. Я осторожно погладил его указательным пальцем — он едва слышно, но довольно фыркнул — и небольшим коротким заклятьем слился с его памятью.
…Вымощенная древними, выкрошившимися плитами дорога вела в обход крутого горного склона, взметнувшегося вверх на невообразимую высоту; вершина горы царапала небесный свод. Сверкали зарницы, небо бесшумно озарялось призрачно-белым светом, точно кто-то развертывал покойницкий саван. По обочинам дороги стояли кряжистые дубы; их явно кто-то сажал намеренно — они были все одного возраста и отстояли друг от друга на совершенно одинаковом расстоянии. Одетые тёмной листвой ветви были полны странной жизнью: многорукие хвостатые существа с крошечными головами и огромными глазами на плоских мордах перемахивали с одного сука на другой, время от времени начиная что-то хором вопить, обращаясь на неизвестном языке к бегущему по дороге существу, чьими глазами я видел сейчас всё происходящее. В этих воплях слышались угрозы, но больше предостережения; так я понял их.
Дубы на обочинах внезапно кончились; дорога вплотную подошла к подошве горы. Глаза существа
