иерархов. Кое-кто в Аркине перенял нехорошую привычку. Тебя отвезли бы туда, некромант. А в аркинских подвалах не выдержать даже тебе, со всей твоей магией и мастерством во владении мечом. Тамошнее волшебство… поверь, к чародеям в сутане относиться надо серьёзно. Спаситель – могущественная сила… слушай, слушай меня, не отводи глаза и не закрывай их! Тебе надо сосредоточиться на чём-то из реального мира, потому что иначе ты можешь соскользнуть… да, да, смотри мне в глаза и слушай! A, deenoll, shaire! Он начинает плыть! Mialle, Treolorn! Haiise! D'evenol ta ma!
– Ta ma esse ard, Aigsil.
– Вместе! Дружно! A, shaire! Je ned ramrod, pean-ne! Ta ma!
– Aigsil, ekkodaro.
– Ничего не бесполезно, Миа! Давай, помогай!
Фесс плавал в багровом океане боли. Ещё совсем недавно он лежал на эльфийских носилках, хоть и донельзя обессиленный, но, в общем, воспринимающий мир человек. Сейчас он стремительно погружался в опасное беспамятство, утрачивая связь с реальностью, словно его душа просто рвалась как можно скорее расстаться с опостылевшим телом. Чья-то невероятная сила рвала и мяла его, словно неторопливо вминая в алый сумрак, где, он знал, не будет уже ничего.
Поглощённой Силе было тесно в пределах одной телесной оболочки, она рвалась на волю, на просторы Межреальности…
И всё-таки он каким-то образом удержался от окончательного падения.
Может, помогла ворожба эльфов, или он сам нашёл что противопоставить слепой стихии разрушения. Так или иначе, кровавый туман рассеялся, он увидел склонённые над ним лица эльфов – все, как одно, встревоженные и очень, очень озабоченные. У молоденькой эльфийки Миалли в глазах стояли слезы, хотя над чем тут плакать, Фессу было совершенно непонятно.
– Пришёл в себя, – услыхал он усталый вздох Вейде. – Хвала Лесу. А то я уж думала… да, дрянь твоё дело, некромант. Лежать тебе и не шевелиться. Неделю, а то и больше. Тебя сейчас может убить малейшее усилие. Даже… м-м-м… самое естественное. Ты бы никого не спас. Или… ты надеешься?..
Фессу удалось разлепить спёкшиеся губы. И ответить.
– Не может быть… – прекрасные глаза эльфийки предательски заблестели. – Так вот на что ты надеялся… Morvud gravits… Последнее усилие. Принять Тьму. Сдаться. Заплатить любую цену, но спасти своих друзей…
Некромант заметил выражения ужаса на лицах остальных эльфов.
Вейде ниже наклонилась к нему:
– Если ты был согласен заплатить такую цену, – медленно проговорила она, – то, в таком случае, я благодарю небо, что мы успели тебя перехватить. И в таком случае тебя непременно следовало убить до того, как этот договор вступил бы в силу. Потому что, спасая жизни своих друзей, ты неминуемо и бесповоротно погубил бы мириады. Понимаешь, некромант, – мириады!.. Я не имела права дать тебе пуститься на поиски. Во всяком случае, не тогда, когда ты вознамерился заплатить за пару-тройку никчёмных заклятьишек жизнями деревень, городов и стран…
Он хотел ответить, однако эльфийка была права – малейшее усилие, напряжение гортани и губ, мгновенно отзывалось гудящей болью. Такой, что справиться с ней Фесс не мог.
Его несли. Несли и несли. Временами он проваливался в забытье, слышал встревоженные голоса, ощущал странные эльфьи заклятья, которыми они удерживали его на самой грани Серых Пределов. Боли почти не осталось; истинным мучением стали сны.
Рысь, Прадд, Сугутор. Он видел, как мрачные монахи в чёрных рясах цепляют ещё стонущего орка длинными стальными крючьями-баграми, как волокут затихшего гнома, как тащат – молча, со злобой – воительницу, её руки бессильно волочатся по грязному снегу. Он видел, как их раздевают. Как спихивают нагие тела в зловонную выгребную яму и как к ним ползут полчища чёрных крыс. Видел Этлау, половина лица туго забинтована, правая рука на перевязи, но, несмотря ни на что, живого, хотя и ковыляющего на костылях. Видел, как инквизитор бережно укрепляет эфесы сломанных сабель Рыси на стенках своего кабинета, на почётном месте, среди доброй дюжины таких же рукоятей, из которых сломанными зубами торчали остатки клинков. И тогда накатывало безумие.
В небе вновь развевались знамена Тьмы, и казалось, что Сила – рядом, стоит только повернуться и взять её. И вернуться. Отомстить. Страшно. Медленно, много часов, топить Этлау в той самой выгребной яме, куда он сбросил тела друзей некроманта. Чтобы отец-экзекутор вспомнил всё.
Чтобы выл и визжал резаной свиньёй, умоляя о пощаде. И не получил бы её. Ни за что.
Ему казалось, что он вот-вот сделает это. Но всякий раз на пути вставала холодная, спокойная Вейде. Вставала, молча смотрела ему в глаза, отбрасывая назад. И, бессильный, он падал вновь.
Излишне говорить, что Знамена Тьмы ему только казались. Не больше.
ИНТЕРЛЮДИЯ 2
КОГДА УМИРАЮТ ПРИЗРАКИ
– Вот только интересно, туда ли мы идём, – задумчиво проронил Император, сворачивая в очередной коридор. – Уж сколько времени тащимся! А никого и ничего. Даже ловушек нам не приготовили. Ни тебе решёток падающих, ни плит давящих, ничего подобного.
– Будет, всё будет, высокий человек, – прошипел вампир. Какое-то время назад Император ешё удивлялся его способности говорить на понятном, мельинском языке, пока не понял, что упырь и впрямь относится к высшим, умея общаться без слов, одной передачей мыслей. – Они просто ждут. Когда мы зайдём поглубже…
– Но кто же строил эту твердыню? Кому и зачем потребовалось прогрызать все эти коридоры? Какой в них смысл? Не жилье, не мастерские, не арсеналы, не склады… при осаде всё это не нужно.
– Замок строили не люди, высокий человек. И нападали на него… тоже не люди. Даже нам, Ночному народу, не ведомы замыслы древних строителей. Потому что это было давно, очень давно, ещё до Войн Быка и Волка, когда людей было мало…
– Мне это ничего не говорит, – отозвался Император, озираясь по сторонам. – Ты забыл, что я совсем из другого мира? Да и неподходящее время для философских разговоров.
– Высокий человек прав, конечно же, прав, – закивал вампир. – Но если мне будет позволено высказать своё мнение… то нам надо спуститься глубже, много глубже. Эльфийка высокого человека в подземельях. А они опускаются гораздо ниже поверхности земли и даже дна болот, которых мелкими я бы никак не назвал.
– Ты можешь сказать…
– Погоди, высокий человек. Я чувствую… страх эльфийки… её боль… она кричит… её пытают… Стой, стой, высокий человек, я покажу тебе дорогу, теперь я знаю, где её искать!
Император рванулся вперёд слепо, с полыхающим в глазах пожаром бешенства. Вампир захлопал крыльями, скользнул над головой Императора громадной летучей мышью, полетел вперёд. Спиральный коридор быстро повёл их вниз, гладкий пол сменился ступенями, винтовая лестница врезалась в глубь земли, становилось всё теплее, в воздухе появился странный запах, словно бы серный.
– Держись у меня за спиной и не высовывайся, – бросил Император вампиру, беря меч на изготовку.
Теперь и он тоже чувствовал Тайде. Её боль, её ужас. И он с наслаждением думал, что сейчас её палачи очень пожалеют, что вообще родились на свет.
Спираль закончилась, выведя его в небольшой сводчатый зал, оборудованный по всем правилам палаческого искусства. Стены были сплошь увешаны принадлежностями сего малопочтенного ремесла, а сама Агата бессильно висела, распяленная нагой на наклонной доске рядом с ярко пылающим очагом. Голова её бессильно упала на грудь, на белых плечах Император увидел несколько свежих разрезов, карминовые струйки крови сбегали вниз. Однако самих палачей видно не было.
Всякого рода верзил в чёрных масках, с окровавленными щипцами и резаками в руках – никого. Зал был пуст, совершенно пуст, и на какой-то миг Император ощутил даже острое разочарование – некого было рубить, кромсать и втаптывать в камень. Сбежали они, что ли? Испугались? Или это просто ловушка, которая должна вот-вот захлопнуться?..
…Ловушка-таки захлопнулась. Причём самым банальным и неоригинальным (зато надёжным) методом – опустилась решётка. Услыхав грохот за своей спиной, Император даже не удивился. Глупо было б, если бы
