этого делать. Она то и дело тухла, в горле становилось сухо… Тревожил Живца встреченный человек. Длинный какой-то, жилистый, такие могут оказаться неожиданно проворными. А еще что-то в нем было очень непонятное. Трубка длинная, с локоть, табак остро пахнет. Очень сильно захотелось курить.
– А ты попробуй, – добродушно предложил человек в шляпе. Голос у него был вроде бы мужским, но Живец вдруг задумался: а не женщина ли это? Под курткой и шляпой толком и не рассмотреть… – Вот только я раскурю, это дело особенное. Потом ты половину трубочки выкуришь, а остальное мне оставишь.
Дмитрий ничего не ответил. Он уже держал нож в руке, но никак не мог решиться. Хваленое чутье вело себя как взбесившийся компас. Что-то не так… Словно зачарованный, Живец смотрел, как незнакомец раскурил трубку длинной спичкой, которая то ли вспыхнула сама, то ли появилась из кармана уже горящей. Потянуло дымом, и желание курить побороло все.
– Я не знаю, как надо… – замялся Живец, протягивая руку. – Все время надо затягиваться? Или еще внутрь воздух пускать, да?..
– Ты просто кури.
И Дмитрий принял длинную трубку, втянул в себя сладковатый, но одновременно резкий аромат, осторожно вставил в рот мундштук. Негигиенично… Он сделал первую затяжку.
– Сядь, посиди, – посоветовал незнакомец. Ну конечно, это был мужчина. Просто очень странный, наверное приезжий. И лицо его никак не удавалось запомнить. – Ты давно не курил, и теперь голова может закружиться. У меня крепкий табачок, настоящий!
Послушно опустившись на бревно, Живец незаметно выронил за него нож. Успеет еще его подобрать. Если понадобится… Раздражение исчезло, курение расслабило все мускулы.
Когда деревья поплыли куда-то вбок, Дмитрий хотел было встать, вдохнуть чистого воздуха, бросить трубку, но не успел. Все изменилось, даже он сам. Живца не стало, а капитан Данилова открыла глаза, что- то хрипло промурлыкав.
Наташа проснулась не через четыре, а через шесть часов, оттого что ей стало жарко. Тело покрылось липким потом, и тонкое, легкое одеяло не могло впитать его весь. Несколько минут женщина еще медлила просыпаться, но наконец она раскрыла глаза и села, что-то хрипло промурлыкав. Потом Наташа вполне осмысленно попробовала выругаться, но сначала потребовалось прокашляться.
– Ептель, ептель… – задумчиво сказала она.
Снился какой-то кошмар, мертвые города, по которым бродила Наташа, пытаясь обязательно кого-то отыскать.
Этот «кто-то» никак не вспоминался, но люди в городах были… Какие-то неприятные, ненужные люди. И она играла с ними в странные, страшные игры.
– Ерунда, ептель! – решилась Данилова, встала и, шатаясь, побрела в ванную.
Из гостиной доносился многоголосый перезвон. Разволновались сетевые приятели… Потерпят. В ванной выяснилось, что за ногу зацепилось одеяло, будто само стремилось побыстрее попасть в стиральный бак. Постепенно приходя в себя, Наташа проделала необходимые гигиенические процедуры. В голову лезли мысли, образы, картины прошедшей ночи, но пока с этим удавалось бороться.
Присев под душем на корточки, Наташа схитрила: не загонять неприятное в подсознание, но копнуть глубже, попасть на те рельсы, которые приведут мысли к происшедшему вчера плавно, без потрясений. Москва, крысы… Еще раньше: почему Наташа пошла в полицию?
Чтобы не рожать. Она никогда не испытывала потребности в детях, да и все подруги тоже. Почему правительство принимает такие дурацкие законы? Но, конечно, пойти ради этого в полицию Наташа бы не решилась, не появись в почтовом ящике приглашение. И оказалось, что один поступок может решить сразу все проблемы: чем себя занять, как, владея наскучившей еще во время учебы профессией океанолога, остаться в Москве, о чем говорить с приятелями.
Она вспомнила первую реакцию своей лучшей подруги (на тот момент) и фыркнула от смеха, едва не захлебнувшись.
– Да ты понимаешь, что это такое – убить человека?! – расширив от ужаса и без того круглые глаза, причитала Ленка. – Я уже не говорю о том, что тебя саму могут убить. Это же полиция, Наташа! Ты будешь ходить с оружием, женщинам даже домой его разрешают брать! Если бы у меня соседка была полицейской, я бы тут же переехала. Вчера на «Рубиконе» показывали про одну такую дамочку, как она за маньяком- сектантом охотилась, а вышло так, что…
Представление о московской полиции у Лены сложилось на основе сетевых сериалов. Осуждать ее за это глупо, ведь в жизни полицейских видишь только издали. Это сейчас их стало больше, на дорогах постоянно попадаются патрули, а в те спокойные годы…
– Старею! – Наташа выбралась из душевой, сунула голову под укладку. – Вот уже и про «те спокойные годы» завела…
Но годы и в самом деле были спокойными. Москва давно перестала расти, поглощая ближние города, население уменьшалось, но лет десять назад заговорили о стабилизации. В огромном мегаполисе стало тихо, столица неожиданно превратилась в провинцию. Множество туристов, чиновников, бесконечные информационные поводы – все это осталось на экранах, а за окнами жизнь потекла плавно, незаметно. Потому Наташе, выпускнице МГУ, и расхотелось покидать родной город.
Решение окрепло во время последних каникул, у родителей, давно откочевавших к Балтике. Мать всю жизнь мечтала иметь дом с садом и бассейном, неподалеку от моря и, как только обстоятельства позволили, заставила отца эту мечту исполнить.
– Ты у меня одна, здоровье не позволило сполна с государством рассчитаться, поэтому я всегда о тебе помню, – рассеянно бормотала мать во время прогулки вдоль берега. Дул сильный, промозглый ветер, а еще постоянно приходилось уворачиваться, чтобы не столкнуться с двигающейся навстречу толпой, – только что закончилась одна из многочисленных регат. – Не оставайся в Москве, это глупо. Профессия у тебя подходящая, пусть даже и попадешь на север. Все равно пройдет несколько лет, и все переменится, окажешься на юге, может быть, выйдешь замуж. Представь: теплый океан, какая-нибудь Индия или Малайзия, работа на свежем воздухе…
– На юге жарко, мама. – Наташа и в самом деле представила себя там. Просоленную, потную, без конца глотающую пилюли, чтобы помочь кишечнику погубить местные микроорганизмы. – Я ведь была на
