сетевика. Животное устроилось поодаль, обнюхивая какой-то огрызок.
– Ну, что тебе от меня надо? – буркнул, шагнув к собаке, Живец.
Она отбежала, на них оглянулась какая-то женщина лет шестидесяти, подозрительно прищурилась. Дмитрий посмотрел ей в глаза, заставив отвернуться, потом хлопнул себя по ляжке рукой:
– Джесси! Пошли!
Почему Джесси?… Пусть так, главное, что собака спокойно пошла следом. Чего же она все-таки хочет? Улицы почти пусты, но к станции экспресса уже стекаются тонкие ручейки пешеходов. Уходя от нее, Живец будет как на ладони – вот он, единственный двигающийся против потока. Да еще с собакой. Стоп. А ведь это примета! Ищут-то человека без собаки.
Ерунда, одернул Живец сам себя. Если после штурма Башенки им и не удалось заполучить все его приметы, то теперь пробел давно восполнен. Возможно, несколько камер уже засекли беглеца, счастье еще, что облава в Звенигороде окончена. Это было очень, очень рискованно – соваться в Экспресс… Собака по сравнению с этим риском – пустяк. Дмитрий втянул голову в плечи и зашагал против течения, торопясь покинуть открытое пространство возле станции.
Он намеренно не оглядывался, пока не добрался до знакомого парка. Здесь, присев, чтобы поправить застежки на кроссовках, Дмитрий увидел собаку снова.
– Встряхнемся, старуха?
Пропустив мимо парочку физкультурников, он побежал следом, стараясь сохранять дистанцию. Джесси идея совершенно не понравилась, но она покорно затрусила следом. Живцу опять стало жалко ни в чем не виноватую псину. Почему она не хочет отвязаться?.. А может быть, просто пришло ее время умереть и она, в отличие от людей, спокойно ждет своей участи?
Сменив маршрут, Дмитрий наискосок преодолел негустую березовую рощицу, взбежал на холмик и легко перепрыгнул через невысокий заборчик. Теперь он оказался в полосе отчуждения возле грохочущей в бетонном лабиринте крупной развязки. Еще немного.
Джесси отстала, наверное, у забора. И все же Живец ожидал ее появления, спускаясь по бетону к ручью, закованному в замусоренные набережные, время от времени сменявшимися бурлящими трубами. Чутье подсказывало: собака рядом.
За поворотом он едва не налетел на испуганно шарахнувшихся в сторону мальчишек, которые что-то пытались выловить из мутной воды.
– Почему не в школе?
– Так рано же еще…
– Карты давайте!
– Дяденька… – дежурно скуксились оба искателя приключений. – У нас плеер упал, там… Мы думали, его сюда вынесло, и…
– Какой еще плеер! Не знаете, что на улицах творится?! Я вот по утрам не сплю, чтобы гонять таких, как вы. Скажите спасибо, что сейчас же с вашими родителями не связался. Марш отсюда! – Дмитрий картинно указал пацанам дорогу и увидел появившуюся из-за поворота Джесси. – Собаку мою в воду не столкните!
Мальчишки мгновенно отправились в указанном направлении. Эти будут молчать, Живец не сомневался – родители вмиг лишат их всякой свободы, если узнают, куда забредают их чада. Дмитрий прошел еще несколько шагов и оказался в тени вибрирующей от множества машин эстакады.
– Вот здесь, Джесси, – сказал он и забрался выше по бетонному склону. – Видишь, трещина. А в трещине пакет… А в пакете другая одежда, пистолет и мой завтрак. Отвернешься, пока я буду переодеваться?
Джесси смотрела молча, изо всех сил задрав голову. Ей это было тяжело, слюнявый подбородок чуть подрагивал. Дмитрий надел серый комбинезон, отметив про себя, что у Даниловой был почти такой же. Два пистолета – явный перебор, но не выбрасывать же лишний, пусть даже это и самоделка. Возвращаться к этому случайному тайнику уже нельзя.
– У меня их пять, вот таких. – Живец спустился к чуть отступившей Джесси, распаковал и откусил галету. – В Химках есть, в Люберцах, в Медведково, в Гольянове и здесь. Я всегда стараюсь держать вот такие мелкие схроны ближе к центру. И знаешь что? Никогда ни один из них не был кем-то найден. Хотя казалось бы… Но кто будет искать? Вот такие пацаны? Детей мало, и, как правило, за ними неплохо приглядывают. Крысы? Бродягам здесь неинтересно, поживы нет. Видишь – только пачки из-под сигарет, что из машин всякая мразь кидает. Будешь? Попробуй.
Живец кинул собаке остаток галет, но та лишь отступила еще на шаг, даже не понюхав угощение. Не было сил убить ее, что-то не складывалось…
– Не хочешь? Зря. Ты теперь много обо мне знаешь, а рассказать никому не сможешь. Обидно? Если обидно, то проваливай.
Он пошел дальше и вскоре, вскарабкавшись по заросшему травой косогору, выбрался к шоссе. Пробежав метров двести по краю дороги под сопровождение раздраженных гудков, Дмитрий перемахнул через ограждение и оказался на пешеходной улочке. Людей становилось все больше. Еще немного – и можно будет чувствовать себя в полной безопасности.
Джесси догнала его минут через пятнадцать. Каким образом ей удалось повторить путь Живца, было совершенно непонятно.
– Сейчас будем долго идти. Пешком, Джесси, доверять можно только своим двоим. А потом… потом, наверное, надо будет что-то решать на твой счет. Вот только я должен присесть…
Голова закружилась, фигуры прохожих вытянулись, наклонились к земле. Живец успел выбросить вперед руку и не ударился об асфальт, но опереться на нее не вышло, перед глазами оказалось небо. Он услышал обеспокоенный голос, кажется женский, да, конечно женский, но главное, чтобы Джесси не загрызла его сейчас, когда он уже ничего не чувствует. Проклятые сны!
Она проснулась рано, когда солнечные лучи еще только-только начали проникать в комнату. Сергей негромко похрапывал, запрокинув голову и свесив с кровати руку. Тихонько перебравшись через него,
