недоумевал, как можно сохранить в чистоте голову, которая всегда была смазана у него каким то маслом, и как после всякого рода попоек и эксцессов не пропитаться потом... Кстати, рвоты, обычной после попоек, у него никогда не было. Я никогда не припомню какой-либо внешней непристойности в его костюме, например расстегнутых брюк, хотя в 1915 году он посещал меня ежедневно, иногда 2 раза в день, и попойки достигали таких... размеров, что моя квартира превращалась в сплошной трактир'.
Но начинаются неприятности. На одной пьянке 'Нашего Друга' побили, на другой он расхвастался и рассказывал о встречах с 'царями'... Филиппову уже кажется, что Распутин гибнет на глазах. Особенно его испугали пьяные разговоры о Царской Семье. И Филиппов решил переговорить с Вырубовой.
'В конце 1914 - начале 1915 года Распутин... усиленно пьянствовал и был занят похождениями у 'Медведя' и в других ресторанах, где даже осмеливался афишировать свое влияние на Высоких Особ. Я написал письмо Вырубовой, где описывал конкретные похождения Распутина у 'Медведя', окончившиеся его избиением, настаивал на решительных мерах воздействия на Распутина'. Но вместо того чтобы принять 'решительные меры', Аня немедля рассказала Григорию об опасных жалобах его друга. После чего Распутин явился к Филиппову и 'вступил в бурные рбъяснения': сказал, что 'никакая Вырубова и вообще никто на него повлиять не могут, и если он даже снимет сапоги и заставит Вырубову целовать его ноги, то она это сделает'.
Взбешенный Филиппов отправился к Подруге для объяснений, и она ответила со вздохом: 'Вы говорите о том, что я передала ему содержание вашего письма о нем, но это единственный случай... и единственный человек, перед ним я бессильна'.
Умная Вырубова не стала объяснять парадокс, который не понимал Филиппов (и который с опозданием, придется понять врагам Распутина). Феликс Юсупов впоследствии сформулирует его так: каждый скандал вокруг Распутина только укрепляет его положение.
Именно в то время царице все чаще докладывали о пьянстве 'отца Григория', но каждое сообщение о его непотребствах вызывало ее бурный гнев... в адрес доносчиков! Она не могла объяснить обычным людям, жившим в обычном мире, то, что знала сама, - мистическую тайну его безумств, его юродство. Разве погрязшие в суете могут понять святого, его смиренную жажду терпеть поношение? Теперь Аликс знала: ее долг - защитить 'Божьего человека', сохранить его у трона. Каждое его пьяное безумство, сопровождавшееся хором обличений, заставляло ее бросаться на врагов 'старца' и жестоко, без объяснений, расправляться с ними. А для того чтобы ничего не объяснять непонятливым, она придумала свою версию: когда ей показывали донесения агентов о пьяных 'подвигах' Распутина, она возмущенно приказывала полиции отыскать презренного человека, осмелившегося выдавать себя за 'отца Григория'.
Мужик оценил всю выгодность ситуации. Теперь каждый пьяный скандал помогал выманить врагов из укрытий и погубить их. Так что он мог кутить без оглядки!
Но порой в разгар пьянки раздавался звонок из Царского, и ему сообщали, что Алексею плохо. Таинственным образом протрезвев (так что улетучивался даже запах алкоголя), он отправлялся в присланном автомобиле спасать мальчика.
Во дворце он был прежним - чистым, ласковым, но без раболепства. Независимым, а порой и грозным, как и положено пророку.
ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ
После большого перерыва Жуковская возобновила общение с Распутиным. В своих воспоминаниях она описывает свой первый визит в его новую квартиру на Гороховой улице: 'Пройдя
под темным сводом во двор, залитый асфальтом, я подошла к парадной двери трехэтажного красновато-коричневого дома... она сама открылась мне навстречу. Очень любезный швейцар пояснил мне, раньше моего вопроса, что Распутин живет во втором этаже, и дверь к нему обита малиновым сукном. Пока он снимал с меня ботинки, я подозрительно посмотрела на некую личность... сидевшую в углу за маленькой железной печкой: он излишне внимательно вглядывался в каждого входящего, и вслед за тем принимал глубоко равнодушный вид. Такие же личности были теперь на этажах, ведущих в его квартиру, и около дома'.
На Гороховой Распутин находился под неусыпным наблюдением. Джунковский называл это 'охраной' - естественно, исключительно в целях безопасности 'Нашего Друга'. Чтобы царица не заподозрила дурного, ей время от времени показывали 'перехваченные письма с угрозами убить Распутина'. Так что Джунковский получил возможность контролировать каждый шаг 'Темного'.
В архивах департамента полиции сохранился отчет: 'Установлено наружное наблюдение за Темным, проживающим: Гороховая, 64... Первое время оно результатов не давало, так как он был слишком осторожен и к тому же окружен поклонниками, старавшимися его увезти. Так было до тех пор, пока не было получено письмо (анонимное) с угрозой убить Распутина. В соответствии с этим Охранное отделение предложило Распутину охранять его и назначить двух агентов - Терехова и Свистунова. Предложение он принял. Агенты, охранявшие Распутина, одновременно выполняли требование департамента полиции выяснять лиц его посещавших. Вполне доверяя им, Распутин их часто брал с собой, что облегчало работу. При выездах в Покровское или Москву его сопровождали те же агенты и сообщали в департамент полиции... письмами 2 раза в неделю'.
Еще с юбилейных торжеств Распутин отлично знал, как к нему относится Джунковский. А еще раньше (со столыпинских времен) он понял, что агенты не столько охраняют, сколько шпионят за ним. Но отказаться от охраны мужик сейчас не
мог - если ее уберут, то его тут же пристрелят прямо на улице, как собаку. Шла война, Петроград был набит вооруженными людьми, так что списать убийство было на кого... Столкновение пролетки с автомобилем показало - враги не дремлют.
Но не может жить, как пленник, под надзором, ожидая, когда с ним расправится его же охрана...
Есть один путь к спасению! Надо убрать врагов, выгнать их прочь, вытолкать в шею - Джунковского, всех! Нужен переворот - приход во власть 'наших'!
И он знал - это получится, потому что понял: о том же мечтает и 'мама'... Так что хватит заливать страх вином, пора действовать! Тем более что к началу 1915 года вокруг него уже стала собираться команда удалых, опасных людей.
КОМАНДА ПРОХОДИМЦЕВ
Это были те, кого Филиппов честил 'проходимцами и спекулянтами', а Распутин именовал 'секретарями'. Появились они не случайно - их привлекли деньги, огромные деньги, крутившиеся теперь в скромной квартире на Гороховой.
В то время в руках Распутина оказалось мощное оружие - прошения граждан. Предприниматели и чиновники, военные и штатские, бедные русские люди и богатые, но бесправные евреи - все они были беспомощны перед извечной чудовищной машиной русской бюрократии. И 'Наш Друг' предоставил им возможность обойти ее - минуя все бюрократические заслоны, прошения из рук мужика попадали прямо на вершину власти - министрам и 'царям'. Он давал просителям полуграмотные рекомендательные записки, называемые им 'пратеци' (протекции). И министры, таясь друг от друга, старались исполнить просьбу фаворита!
Теперь его передняя была набита посетителями. Жуковская описала 'ожидальню' - 'пустую комнату с редкими стульями, где было полно самых разнообразных посетителей, начиная с генерала при всех орденах, кончая каким-то невзрачным человеком в синей чуйке, сильно напоминавшим какого- нибудь деревенского трактирщика'.
Из показаний Молчанова: 'У Распутина появились в большом числе просители... Распутин обычно выбегал в другую комнату, брал клочок бумаги и писал каракулями записку к министрам или власть имеющим... Прошения Распутин отдавал царям через Вырубову'.
'Мы с Вырубовой часто ездили к Распутину в Петроград. Вечер всегда заканчивался тем, что Вырубова брала у Распутина кипу разных прошений и везла все эти прошения к себе и потом во дворец', - показала в 'Том Деле' Феодосия Войно, служившая у Вырубовой.
И сам Распутин передавал прошения царице в Анином домике. 'Последние годы Распутин... стал привозить полные карманы прошений. Это очень не нравилось бывшему царю... Я предупредила Распутина о таком отношении к его ходатайствам, но Распутин не обратил никакого внимания на мои слова', - показала Вырубова. Однако царю пришлось терпеть, потому что Аликс ценила эти прошения. Они были частью созданного ею образа бескорыстного мужика.
Еще пару лет назад это было правдой - Распутин помогал тогда людям бескорыстно. Но теперь все переменилось. Его новая жизнь - фантастические загулы, кутежи с цыганами - требовала огромных трат. Правда, он не только тратил эти даровые деньги на себя - он щедро раздавал их.
Деньги с просителей он брал и сам, но чаще это делали 'секретари', находившие для него богатых клиентов. Они были своеобразными сборщиками дани. Огромные суммы, которые тратил теперь мужик,
