действительного статского советника. Для этого на Гороховую был приглашен полковник Ломан, строитель Федоровского собора.
'Рубинштейн решил пожертвовать на постройку домов при Соборе с тем, чтобы ему дали чин действительного статского советника. Я отклонил предложение, ибо он, как еврей, не мог получить этот чин', - показал Ломан в 'Том Деле'. Но Рубинштейн продолжал упрашивать Распутина. Ему надо было показать всем, что он в особой милости у Царской Семьи, что его финансовая империя прочна. И он нажимал на мужика, веря в его влияние на царицу.... Рубинштейн, как и все прочие, не понимал, что Распутин мог исполнить только то, чего хотела сама царица.
Из показаний Вырубовой: 'Распутин говорил мне, что Рубинштейн просил выхлопотать ему чин действительного статского советника и, кажется, он сам просил об этом Государя и Государыню, но я... знаю, что в этом ему было отказано'.
Однако во множестве других трудных дел мужик банкиру помог. 'Раза два я видела этого маленького толстенького еврея на вечерах у Распутина... Он не пил и не веселился, а все уводил Распутина в кабинет и все о чем-то с ним говорил... Выходя из кабинета, он обычно говорил: 'Смотри, не забудь, скажи Аннушке... ', а Распутин отвечал: 'Хорошо, сделаю', - показала в 'Том Деле' певица Варварова.
Прочное положение Распутина при 'царях' казалось банкиру одной из гарантий прочности собственного положения. И хитрый, отлично понимавший политическую конъюнктуру Рубинштейн стал одним из преданных советников 'Нашего Друга' и активным членом 'мозгового центра' на Гороховой.
Теперь Распутину приходилось оправдываться перед Лохтиной и другими старыми почитательницами, ценившими дружбу 'старца' с черносотенцем Илиодором и антисемитами из 'Союза русского народа'.
Из показаний Лохтиной: 'По поводу отношения Распутина к евреям... могу передать только слова отца Григория: 'Я их отвлекаю, а то они большую беду России сделают... '
Другим преданным клиентом Распутина, также входившим в 'мозговой центр', был соперник Рубинштейна в бизнесе Игнатий Порфирьевич Манус - банкир и биржевой деятель, председатель правления транспортного и страхового общества. Он был православным, и Распутин (естественно, за большие деньги) добыл для него чин действительного статского советника. При этом мужик не без удовольствия втянул обоих банкиров, ненавидевших друг друга, в соревнование по ублажению собственной персоны. И они тратили бешеные деньги, доставая Распутину вино, которое он и его гости потребляли в невероятных количествах. Оба давали мужику огромные суммы наличными, которые он тут же пропивал или без счета раздавал знакомым и собутыльникам.
Из показаний Варваровой: 'Распутин говорил мне: 'Сегодня получил от Рубинштейна 10 000, по этому случаю здорово кутнем'.
Заканчивался 1914 год. В московских соборах шло рождественское богослужение. В дневнике знаменитого писателя Бунина осталось описание службы в Марфо-Мариинской обители, где настоятельницей была, великая княгиня Елизавета Федоровна.
В церковь Бунина не пустили, таинственно пояснив, что там сейчас великая княгиня с приехавшим великим князем Дмитрием Павловичем. И писатель, стоя на улице, слушал сквозь раскрытые двери храма, как горестно и умиленно пел девичий хор... А потом из церкви поплыли несомые руками юных монахинь иконы и хоругви. Впереди в белом одеянии с нашитым золотым крестом во лбу шла высокая, тонколикая
великая княгиня с большой свечой в руке, за ней - вереница поющих сестер. Огоньки свечек освещали их лица...
Все теснее сплачивался кружок врагов Распутина вокруг Елизаветы Федоровны. И ее воспитанник, великий князь Дмитрий Павлович, ненавидящий 'старца', теперь частый гость в Москве. Рядом - Юсуповы и Верховный главнокомандующий. Святость, власть и деньги сошлись...
ОЧЕНЬ ОПАСНЫЙ КНЯЗЬ
Наступление на мужика продолжалось. Джунковский сделал новый шаг - еще раз попугал царицу. Как сказано в отчете полиции: 'Сведения о предполагаемом покушении (на Распутина. - Э. Р. ) были повторены, и было приказано принять более тщательные меры. Для чего стали назначать ему в охрану по 5 - 6 человек и шофера с автомобилем. Они работали в 2 смены - всего 11 человек. Распределение постов: один в квартире или у двери на лестнице. Один в швейцарской в форме швейцара, один для связи внутренних и наружных постов, шофер у ворот с мотором (на автомобиле. - Э. Р. ), в случае поездки один из агентов должен ехать с ним'.
Те, кто стояли за спиной Джунковского, хотели знать о каждом шаге 'Нашего Друга'. Теперь в любой час дня и ночи за ним следил всевидящий глаз агента. В полицейских отчетах - непрерывная летопись его жизни. Его пьяной жизни...
И сам мужик, и люди, его окружавшие, понимали - надо торопиться! 'Наши' должны прийти во власть! Но главное - это отлично понимала Аликс.
Именно в то время на квартире Распутина стал часто появляться еще один гость - личность, известная тогда 'всему Петрограду', - князь Михаил Андроников.
Войдя в контакт с Распутиным, князь, естественно, тотчас попал в полицейские сводки. Вот одна из его характеристик: 'Андроников Михаил Михайлович, 39 лет, учился в Пажеском корпусе (самом престижном учебном заведении, где учился и князь Юсупов, и другие представители знатнейших фамилий
России. - Э. Р. ) Старинного княжеского кахетинского рода, чиновник при министерстве внутренних дел, уволен со службы за непосещение им таковой. В 1914 году назначен чиновником для особых поручений при обер-прокуроре Святейшего Синода'.
Андроников - фигура типичная и для России, и для того безумного времени. Не занимая никакой важной должности, он был очень важной персоной. Оставив скучную канцелярскую работу в министерстве внутренних дел, он, как утверждали злые языки, сохранял самые тесные связи со спецслужбами, был личным другом прежнего шефа департамента полиции Степана Белецкого. Во время знакомства с Распутиным князь числился на службе в Синоде, где его видели весьма редко. Но этот скромный чиновник тем не менее был вхож ко всем министрам. Его презирали, но принимали в самых известных петербургских салонах. Все боялись злого языка князя - целыми днями он неустанно разносил слухи и сплетни по Петрограду.
Уже упоминавшийся нами член Государственного Совета Половцев вспоминал: 'Я знаю князя давно... Почти все свое время он убивал на посещение министров и высокопоставленных особ... он узнает у них и сам рассказывает им слухи и факты из придворных и правящих кругов... Его принимали, чтобы быть в курсе придворных и ведомственных интриг и чтобы через него запускать нужные сплетни... И с другой стороны, его боялись - знали, что он вхож всюду и мог своим болтливым языком навредить лицу, ему неприятному... Смешно называть его консервативным или либеральным человеком... Его мнения о власть имущих были в зависимости от его с ними отношений: его принимают - он их восхваляет, его сторонятся - он их дискредитирует и ненавидит'.
Весь день князь интригует, ловчит - действует... Сам Андроников весело рассказывал: 'Как только какой-нибудь Икс назначается директором какого-нибудь департамента, я посылаю ему следующее письмо: 'Наконец-то воссияло солнце правды над Россией. Безумное правительство, которое вело нас к гибели, наконец-то поняло хотя бы, что судьбы этого департамента надо вручить в благородные руки... Да хранит Вас
Господь на Вашем трудном пути'. И тогда сей Икс, который и слыхом обо мне не слыхивал, начинает названивать мне и готов принять меня по нужному мне поводу'.
'Секретные бумаги перевозились с фельдъегерями. Андроников подкупал их, чтобы просматривать везомые ими конверты. И даже не раскрывая, он отлично понимал содержание. Например 1 января... обычно раздавались награды... и он спешил поздравить награжденного раньше, чем тот получит бумагу. И высокопоставленный награжденный уже думал с уважением: каково же влияние этого князя в высших сферах!' - писал Половцев.
СПЛЕТНИК И СПЛЕТНИЦА
Темные слухи ходили о жилище князя. Как отмечено в полицейских отчетах, Андроников снимал 'большую меблированную квартиру из 7 комнат'. Центром ее была легендарная спальня князя. 'В этой спальне, - пишет допрашивавший Андроникова следователь Чрезвычайной комиссии В. Руднев, - за особой ширмой было подобие часовни: большое распятие, аналой, терновый венец, ряд икон, полное облачение священника'.
'Но видеть его там молящимся мне не пришлось, - показал Петр Кильтер, камердинер Андроникова. - Среди икон и терновых венцов он принимал весьма юных гостей... князя посещали толпы народа, главным образом - юнкера, гимназисты, молодые офицеры... народ очень молодой и красивый... Все эти люди приходили, как в свой дом - пили, ели, ночевали, причем по двое на постелях. Андроников вел себя подозрительно, отлучаясь с кем-либо из молодежи в ванную комнату... '
