- Тут была изложена целая программа...
- Изложена связно?
- Во всяком случае, весьма пылко!
- Нет, я говорю о том, не стоит ли послать к ней врача, чтобы он освидетельствовал, находится ли наша пленница в здравом рассудке? То, что вы мне рассказываете, сильно походит на проявление мании величия; в противном случае мне трудно понять тот невероятный апломб, с которым держится эта дикарка...
Генерал-губернатор посмотрел на свою прекрасную супругу; теперь пришла его очередь подарить ей иронический взгляд:
- Не рискую сердить вас, Клавдия, но думаю, что она меньше нуждается в услугах медика, чем я, и даже, смею сказать, вы, моя дорогая. Нервы ее крепче стали. Рассудок действует четко и безотказно. Нет, о недуге и говорить не приходится.
- Но как вы объясните столь невероятное присутствие духа в столь плачевных для нее обстоятельствах? Губернатор развел руками:
- Ничего вам сказать не могу! Загадка... Мне не по зубам. Княгиня раздраженно дернула плечиком:
- А что вам по зубам, князь?
Увидев, как смутился и сник супруг, она сменила гнев на милость:
- Так расскажите мне все же о том, как именно вы планируете операцию...Судя по тому, как громко рассуждали, вы вслух, когда я входила в комнату, планы у вас самые что ни есть решительные.
- Ну, начать следует с того, что избавиться от прекрасной разбойницы. Я прикажу отправить ее в Тифлис, в Метехский замок, и пусть там наместник его величества полюбуется на столь необычное чудо и попробует на ней свои замечательные методы усмирения туземцев, которыми он столь часто хвастается в Петербурге.
Такой решительности княгиня от мужа не ждала. Она даже в лице изменилась:
- Как? Вы готовы, не доверяя крепости стен каземата, доверить судьбу пленницы превратностям дальнего пути?
- Что поделать! Этот очаг беспокойства следует изъять.
- А ежели этот разбойник Наби со своими удальцами решат ее освободить?
- Ну что ж! Я дам ей достойный и сильный конвой, который сможет справиться не с десятком, а сотней оборванцев! И пусть прольется кровь, как того заслуживает ситуация. Нужно сказать, что при этом, естественно, вся вина ляжет на плечи тех, кто предпринял нападение. Прекрасный случай восстановить против них народ, который понесет за их грехи примерное наказание.
- Но не навлечет ли такой шаг и на тебя ответного безрассудства со стороны отчаянного Гачага Наби?
- Наша жизнь и так достаточно небезопасна, дорогая. Вы знали это, когда советовали мне принять пост генерал-губернатора...
- Однако, опасность опасности рознь,- стояла она на своем. - Одно дело знать, что живешь в диком краю среди абреков, но окружен надежной охраной за стенами хорошо обстроенной резиденции, другое - стать объектом ярости самого опасного из местных разбойников, да еще в чужом городе, для пребывания в нем высокой власти отнюдь не приспособленном... Может, не стоит трогать эту девку?
- Да уж думал,- ответил генерал-губернатор молодецки, целуя нежно ручку красавицы-супруги, что уж давно за ним не замечалось.- Столько времени размышляю,- продолжал он.- Но ведь посуди сама - нам необходимо покончить с этой историей, без чего отсюда не выбраться. А тот путь, который я тебе изложил - самый простой и быстрый. Нарыв созрел, пора его вскрыть.
- И все-таки не хотелось бы крови...
- Да разве вся империя, вся власть наша на далеких окраинах- не на крови стоит? Что же глаза на это закрывать, голубушка...
- Но не подумали вы о том, что кровавая схватка, в которой прольется кровь многих местных жителей - и мусульман, и христиан, может повести к их объединению? А если не будет национальной розни, нам своей власти здесь не удержать!
- Ах, Клавдия, поглядели бы вы на 'кавказскую орлицу',- продолжал генерал-губернатор о своем не обращая более внимания на увещевания супруги.Какая женщина, черт побери! Какая смелость, каков кураж! Да уж, черной кошкой ее назвать нельзя, тут Николай Николаевич Кудейкин, царствие ему небесное, был совсем не прав. Если уж угодно - то черной пантерой - может быть... А насчет кошки - извините, и речи нет.
- Мне очень приятно, что она вас вдохновила настолько, что вы вновь заговорили о женских достоинствах,- улыбнулась Клавдия Петровна.- А то я уж полагала, что размышления о делах государственных навсегда вытеснили эту тему из круга ваших раздумий...
- Нет, нет! - заверил ее приободрившийся губернатор и даже вновь поцеловал ручку.
- Так вот, я тоже хочу ее повидать! - властно заявила княгиня.
Губернатор опешил от неожиданности.
- Зачем это вам, дорогая?
Но княгиня стояла на своем. Делать нечего, пришлось согласиться. Поразмыслив, генерал-губернатор предложил:
- Ладно. Завтра, когда будем отправлять конвой, я привезу вас к воротам каземата. Полюбуешься на львицу в крепких оковах и непосредственно около тюрьмы, где опасность нападения разбойников практически исключена.
Княгиня вернулась к себе, а генерал-губернатор вновь сел за огромный дубовый стол, на котором была разложена подробная карта. Сел - и, опустив голову на руки, глубоко задумался.
Глава семьдесят восьмая
Куда же делся Гачаг Наби после того, как отправил к праотцам двух недостойных людей? Бросился ли он, сломя голову, спасать свою жизнь в дальних селениях, а еще лучше - за границей империи, где его наверняка не достанет длинная рука могучего Российского императора? А, может, забился в одно из своих тайных убежищ, которые разбросаны по всему Зангезуру и упрятаны так надежно, что можно пройти в двух шагах - и не догадаться ни о чем?
Нет. Мы зря потеряли бы время, если пустились бы в дальние поиски. Все решалось куда проще. Гачаг Наби сидел беззаботно в кругу друзей, в гостеприимной хижине Карапета и пил чай, наливая один стаканчик 'армуды' за другим из фарфорового чайника с обломанным носиком.
Более того, все его ближайшие соратники пришли сюда повидаться с ним, послушать его рассказы о том, что произошло в каземате, дабы потом решать всем вместе, как быть дальше. Здесь были и Томас, и Аллахверди, и Гогия, и Тамара, и Андрей, и дорогие гости из Грузии. Однако не стоит думать, что успех вскружил Гачагу голову и он потерял бдительность. Совсем даже нет.
Самые преданные смельчаки были расставлены вокруг хижины в укромных местах, откуда они могли видеть все подходы и подъезды, оставаясь при этом незамеченными. Руководили их действиями Мехти и расторопный Тундж Вели.
Конечно, возникни вдруг тревога или узнай соглядатаи губернатора о сборище бунтовщиков в хижине, которая стоит на окраине села - смельчаки успели бы ретироваться или организовать достойную оборону. Однако бегство никак не входило в планы тех, кто сам шел навстречу опасности.
Итак, все сидели на стареньком полосатом паласе, который ткала некогда бабушка Айкануш в далеком карабахском селении. Мирно посапывал самовар, исходил теплом лаваш, только что подоспевшие в раскаленном тендире, топившемся здесь же, поодаль от дома; в мисках томился зеленый лоби, политый мацони с чесноком... Что еще нужно человеку, если он молод, силен и сидит в кругу друзей в столь доброй и располагающей к беседе обстановке?
Но друзья не просто обсуждали незатейливые деревенские новости, как могло бы показаться со стороны. Они работали.
Конечно, когда генерал-губернатор сел за стол, расстелил карту и стал вышагивать по ней циркулем, измеряя расстояния и делая цветными карандашами пометки - он был похож на полководца, в руках которого все бразды, обеспечивающие победу в предстоящем сражении. Однако не там, а здесь, среди неторопливо разговаривающих людей в чохах и холщевых рубахах решалась судьба грядущих событий.
К тому же - зачем, скажите, карта Гачагу Наби, который знал каждый кустик, каждый пригорок в
