матери, ласково кивали Велесу, а одна даже томно вздохнула и послала ему поцелуй.
Вытаращив от удивления глаза, хозяйка стала пересчитывать девушек и кобылок. Убедившись, что все они на месте, Буря вмиг подобрела и с ухмылкой хлопнула гостя по плечу.
— Ну, не думала, что ты так ловко с делом управишься, — молвила она. — Уж не держи зла на старуху и проходи в дом!
Ведьму словно подменили. Напряженно думая о чем-то своем, она не спускала с Велеса внимательного взгляда и невнятно бормотала себе под нос. Подавая ему умыться, она словно невзначай потрогала твердое широкое плечо. Велес притворился, что ничего не заметил.
Но теряться в догадках ему оставалось недолго. Сразу после ужина Буря притворила двери, чтобы их никто не подслушал, и с таинственной улыбкой обратилась к нему.
— Я довольна тобой, Велес, — тихо сказала она, подходя вплотную. — Дочерям моим ты сумел понравиться — это и слепому видно. Теперь сумей мне услужить!
Она игриво качнула крепким телом, и Велес подобрался на лавке, сожалея, что он здесь только гость и на многое не имеет права.
— Что, сейчас? — спросил он, смерив глазом расстояние до окна.
Очевидно, оба поняли друг друга правильно, потому что Буря довольно рассмеялась.
— Охолонь сперва! — отсмеявшись, выговорила она. — Завтра поговорим!
Но на следующее утро хозяйка напрочь забыла обо всем. Когда Велес пробудился, то оказалось, что угощение, накрытое чистой тряпицей, ждет его на столе, а самой Бури нет. Не было и ее дочерей — только распахнутые ворота и следы маленьких копытец ясно говорили о том, что кобылки рано утром покинули крепость.
Гость оказался предоставлен сам себе. Воздав должное приготовленным яствам, Велес вышел на крыльцо, по-хозяйски озираясь вокруг. Видимо, ему предстояло пройти еще одно испытание — на терпение и умение ждать.
Долгая жизнь в одиночестве приучила его спокойно относиться к необходимости провести день наедине с собой. Велес прошел к своим коням, вычистил их, накормил и вернулся на двор. Еще вчера он заметил царящий здесь беспорядок. Хоть и была хозяйка ведьмой, мужской руки ей явно недоставало. Тын с черепами покосился, кое-какие камни в стене были расшатаны, кучи мусора переросли все возможные размеры, под ногами чавкала грязь. Раздумывая, с чего начать, Велес остановился посреди двора и тут почувствовал на себе чей-то взгляд.
Он был не один. В чужом месте любой мог оказаться врагом, а потому Велес молниеносно выхватил из- за сапога нож и крутнулся на месте, готовый отразить нападение сзади. Даже нежить не успела бы спрятаться — так стремительно он развернулся, но за спиной никого не было.
Стараясь ничем не выдать волнения, Велес застыл посреди двора. Его широкие ноздри осторожно зашевелились, ловя запахи. Где-то здесь притаился человек — самый обыкновенный, не чародей. Но все- таки было в нем что-то странное.
Перекинув нож из руки в руку, Велес шагнул в сторону, выходя на открытое пространство, и тут же сзади послышался шорох. Незнакомец выдал себя.
Велес обернулся. Позади был терем Бури с прижавшимися к нему хозяйственными пристройками. Среди них гость разглядел низкую массивную дверцу, а чуть в стороне, в темном углу у самой земли — маленькое, чуть шире двух ладоней, окошко.
Оно было темно как ночь, но Велес был уверен, что не ошибся. Он подошел ближе и в самом деле увидел устремленный на него взгляд.
Человек тянулся изо всех сил — окошко было прорублено слишком высоко от пола. Темные глаза его заблестели, когда он понял, что Велес идет к нему.
— Кто ты? — спросил тот, склоняясь над окном.
— Пожалуйста, не заслоняй света, — попросил незнакомец. — Я так редко вижу его!
Велес пинком подкатил ближе к окну узловатый комель из ближней кучи, уселся в тени.
— Кто ты и что тут делаешь? — снова спросил он.
Узник прижался лицом к прутьям, крест-накрест перегораживающим окно. Лицо его заросло грязно- рыжей лохматой бородой, спутанные волосы закрывали половину лица, и он поминутно откидывал их со лба, но все равно можно было разглядеть, что он еще очень молод — наверняка ему не было и двадцати лет.
— Тархом меня звали, — ответил он. — Уже полгода я тут сижу, света не вижу. И что со мной будет дальше — не ведаю!
Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Послышался звон цепей.
— Ты узник? — догадался Велес. — В чем твоя вина?
— Того и сам не знаю, — сознался Тарх. — Чем-то не потрафил я здешней хозяйке, а чем — понять не могу. Только явился да о помощи ее попросил — ни добра не успел унести, ни коня угнать…
— А хотел?
— Коня-то? Да уж больно они у нее норовистые! — фыркнул парень и отвернулся. — Я одного оседлал, да тот чуть все нутро мне не отшиб, пока брыкался. Как я на нем усидел — до сих пор понять не могу.
— А ты что ж — садился на них верхом? — Велес наклонился к окошку.
— Да всего одного-то и успел… Я ведь не зла хотел — мне помощь требовалась!
— Да ты, верно, не так просил! — угадал Велес. — С чародейками поосторожней надобно — где лаской, где мольбой, а где и делом!
— Это я уже понял. — Тарх завозился, звеня цепями. — И что меня толкнуло — не понимаю! Ведь видел, чувствовал, что то не кони — люди зачарованные… Потребовал у ведьмы, чтоб она с них заклятье сняла, а не то…
Велес с удивлением воззрился на узника.
— На ее конях катался, с нее чего-то требовал, — недоуменно молвил он, — и все еще жив? Ты судьбу должен благодарить, парень, что до сей поры не погиб здесь смертью лютой! С такими, как ты, у нее разговор короткий — черепа-то видел? Вот и твой там мог оказаться!
Тарха всего передернуло при этих словах — видимо, об этом он сам порой подумывал. Лицо его потемнело.
— Скажи-ка мне лучше, — продолжал тем временем Велес, — чего ты у нее искал? Какой помощи?
Парень безнадежно махнул рукой.
— О том лучше не поминать, — горько прошептал он. — За это и несу, видать, свое наказание… Отец меня проклял, я и отправился по свету управы на него искать, а то и его самого, чтоб слова его противные ему же в глотку затолкать! Он сам виноват, — воскликнул Тарх, распаляясь, — бросил мать мою, когда я лишь во чреве у нее был. Поверил, что умерла она, и дорогу к нам позабыл, на другой женился, семью завел. А недавно случаем встретил мать мою, признал ее и позвал жить с собой. «Я, — говорит, — ради вас двоих с Дивой расстанусь, брошу ее!» А только разве это честно — сначала моя мать, потом та женщина, а потом снова Ршава? Я ему не поверил, вздул его как следует, а он на прощанье меня проклял, сказал, что я сына своего никогда не увижу… Теперь думаю, что он прав. — Тарх пригорюнился у окна. — Детей у меня не было и не будет — умру я здесь, на цепи.,.
Велес, сперва вполуха слушающий рассказ парня о его беде, вдруг уловил в его рассказе знакомое имя. Конечно, это не могла быть она, его Дива-Додола, но ведь слышал он, что будто уже была у Перуна возлюбленная и тоже вроде как погибла она. Когда-то сам Сирин за нею отправлял и ждал ее возвращения — держа девушку в плену, можно было спорить с сыном Сварга. Наклонившись и почти закрывая узнику солнце, Велес потребовал:
— А ну-ка, скажи мне, кто твои родители! Коль имен не помнишь, какие они из себя, поведай!
— Отца Индаром звали, — неохотно пробурчал парень, и Велес похолодел при звуках этого имени, — а мать при жизни Ршавой кликали. Ныне она в Роси водяницею… Град ее матери на берегу Рось-реки стоит до сей поры. А ты что, встречал кого из них?
Велес пристальнее вгляделся в лицо узника. Конечно, в полумраке темницы, заросший грязной бородой, исхудавший, Тарх не был похож на того отчаянного парня, что полгода назад кидался с кулаками на родного отца, но Велес слишком хорошо запомнил, как выглядит его враг, и теперь с некоторым содроганием узнавал в лице молодого узника знакомые черты. Те же брови, почти сросшиеся на переносье, те же прищуренные
