- О, Александр, ты просто чудовище!
Потом села, свесив с кровати ноги, сжала колени и стала кусать себе пальцы.
- О, любимый, - шептала она. - Я не выдержу, не выдержу!
Прерывисто дыша, она произнесла:
- Что, собственно, нужно от меня мужчине? Поборов стыд, она встала с кровати и дрожащими пальцами постучала в дверь его спальни.
- Входи, - ответил он.
Она открыла дверь. Он лежал в постели, рядом горела свеча. Сесилия беспомощно стояла в дверях.
Без единого слова он подвинулся, освобождая в постели место для нее, отвернул одеяло.
Зажмурившись на миг, она быстро пошла вперед и торопливо легла рядом с ним, словно боясь передумать.
Александр потушил свечу. Его рука снова коснулась ее, и она не противилась, лишь тихо, стыдливо вздыхая.
Руки Александра исследовали неизвестную ему область: осторожно и медленно они продвигались вперед, скользя по бедрам, поглаживая их внутреннюю часть, так что Сесилии казалось, что она просто захлебывается от собственной страсти... потом его рука исследовала то, что находилось между ног...
Он не мог не заметить, что она льнет к нему.
- Как?.. - прошептал он.
Она отвернулась, стыдясь собственного наслаждения.
- Сесилия, мы ведь муж и жена!
Она молча взяла его руку и направила туда, куда следует.
Она так жаждала этого!
- Мне так это трудно... - всхлипывала она ему на ухо. - Даже с тобой...
- Но мне это нравится, мой друг, хотя раньше я понятия не имел об этом. Надо сказать, мне это тоже приятно.
Она смущенно кусала губы.
- Не забывай, что я желал этого целых три недели, - тихо произнес он, с тех пор, как увидел тебя с другими мужчинами. Я понял, чего тебе не хватает. И мне не хотелось видеть тебя в их объятиях.
Эти слова прожгли ее словно огнем. Если это и не была ревность, то что-то близкое к ней.
- Я не могу себе представить их в близких отношениях с тобой, прошептал он.
Сладкие слова для изголодавшейся души!
- Расслабься, Сесилия, поддайся! Я чувствую, что ты вся горишь...
Он так осторожно и нежно гладил ее, что она не могла противиться. Забыв обо всем на свете, она обняла его, целуя его плечи, прижалась к нему изо всех сил, и он помогал ей в этой буре.
Некоторое время спустя она лежала изможденная, закрыв руками пылающее лицо.
- Ты была чудесна, Сесилия, - произнес он своим густым низким голосом. - Господи, сколько в тебе огня! Ты будешь спать здесь?
- Нет, - с трудом произнесла она и встала с постели. Шатаясь, она направилась в свою комнату, заперла дверь и свалилась в постель. Она долго лежала, дрожа, как в лихорадке, пока не заснула.
Ей было так трудно встретиться на следующее утро с Александром. Она оттягивала встречу, как могла, вымыла голову, сделала прическу, позавтракала у себя в комнате.
В конце концов ей просто нечем стало заняться.
Александр ждал ее в роскошной гостиной, где все оставалось таким же, как было до ее появления. Сесилии не хотелось нарушать этот стиль и переделывать что-то по своему вкусу. В доме вообще мало что напоминало о ее присутствии. Прежде, чем сделать какую-нибудь перестановку, она спрашивала Александра, заручаясь его поддержкой.
- Доброе утро, - пробормотала она, стараясь проскользнуть мимо него в соседнюю комнату.
Он взял ее за руку.
- Сесилия, тебе не в чем себя упрекать, - прошептал он, потому что в гостиной была горничная. - Значит, ты упрекаешь в чем-то меня? Ты злишься на меня?
Она покачала головой.
- Только на саму себя.
- Но почему?
- Потому, что не смогла вести себя достойно.
Его глаза смеялись.
- Бывают моменты, когда достоинство кажется просто смехотворным. Могу я тебя кое о чем попросить?
- О чем? - испуганно произнесла она.
- Скажи мне, когда ты снова будешь нуждаться во мне!
Она недоверчиво уставилась на него.
- Ты хочешь повторить этот позор?
- Никакого позора. Для меня это было прекрасным переживанием. Ты хочешь еще?
- Я потом скажу тебе... - пробормотала она, спеша от него прочь.
Шахматная партия вечером восстановила между ними равновесие, так что Сесилия снова смеялась и вела себя естественно. Она решила забыть о своих мучениях.
Но забыть об этом ей никак не удавалось. Проходили дни, она выполняла обязанности хозяйки большого дома, мечтая о близости с Александром, о его нежных руках и теплой коже... А по вечерам она проходила мимо его двери и с замиранием сердца вспоминала то выражение его глаз, которое было в самом начале, еще в его комнате, когда он понял, что зажег в ней чувства.
Тем не менее, она была в шоке, когда, три недели спустя, очнувшись от полудремы, она увидела его сидящим на краю ее постели. На ночном столике горела свеча, это он зажег ее.
- Ты не приходишь... - несколько неуверенно произнес он.
- Нет, я...
- Ты не нуждаешься во мне?
Она отвернулась, не желая, чтобы он увидел ответ в ее глазах.
- Ты мне позволишь? - спросил он, указывая на постель.
Она кивнула.
- Милости прошу, - прошептала она, внезапно лишившись голоса.
- Значит, у тебя больше не было потребности в мужчине, с тех пор, как я был у тебя? - спросил он.
- Александр, ты ведь и сам все хорошо понимаешь!
- Нет, я не понимаю. Я ждал тебя каждый вечер, ведь это так замечательно наблюдать, как разгорается твоя страсть от едва заметного тленья до яркого пламени. Но ты не приходила. Я был смущен и опечален, думая, что ты рассердилась на меня.
- Я не сержусь на тебя, Александр, - растерянно произнесла она, наоборот! Но распределение ролей у нас несправедливое: ты воспринимаешь все с холодным цинизмом, я же отдаюсь целиком.
- Ради Бога, Сесилия, я не циник! Как ты могла подумать такое? Доставь мне радость испытать все это снова, помочь тебе!
Она склонила голову ему на грудь.
- Дорогая Сесилия! Это мне должно быть стыдно за свою неосведомленность. Ты же в своей горячей страсти была прекрасна и полна жизни. Или теперь эта страсть ушла?
Она не ответила.
И снова она ощутила его нежные руки. На этот раз Сесилия сразу пошла ему навстречу - так сильно она желала пережить неотвратимое. Затаив дыхание и жалобно всхлипывая, она льнула к нему, прижимала колени к его бедрам в медленном движении. Ее тело было так напряжено, что она рыдала. Александр видел, что она желает немедленного соития, что ее страсть уже на пределе. На этот раз она вела себя грубо, так что глаза Александра просто расширились от удивления. В глазах же Сесилии был холод, хотя она вела себя импульсивно и бурно. На этом все и закончилось.
Чтобы предотвратить новый приступ стыда, Александр обнял ее и произнес тихим, незнакомым голосом:
