- А, это вас сегодня... Нет, вчера уже... привезли туда помирать? В поселке рассказывали... Ну, проходите, что ж мне с вами делать...
Он пропустил Штирлица в маленький холл, увешанный какими-то странными рожками и застеленный шкурами незнакомых животных, включил свет, достал из скрипучего, старого шкафа бутылку джина, налил из ведра воды в стаканы, спросил, не хочет ли гость чего поесть, выслушал вежливый отказ и только после этого поинтересовался:
- В какой валюте намерены платить?
- В долларах.
- Но вы не американец?
- А если?
- Значит, натурализовавшийся. У вас есть акцент.
- Я испанец. Максимо Брунн, доктор Брунн.
- Ни разу не видел испанцев. Так вот, неделя охоты вам будет стоить... Погодите, а вы один?
- Да.
- Девка не нужна?
- Сколько стоит?
- Это недорого. За неделю я с вас возьму тридцать долларов... Ей потом отдам пятнадцать песо, а себе оставлю остальное, - бизнес, ничего не поделаешь. Так, значит, оружия у вас нет?
- Откуда...
- Да, действительно... А костюм? Что, вы хотите охотиться в этом?
- Я оплачу все расходы, мистер О'Карри.
- Почему вы решили, что я О'Карри? Он хозяин фирмы, живет в Посадас; я - Шиббл... Имейте в виду, это удовольствие станет вам... Почему не пьете?
- Боюсь, меня снова будет корчить...
- Отравились?
- Наверное.
- В сельве я вам дам трав, все вылечат... Или отведу к Катарине.
- А это кто?
- Как то есть кто?! Колдунья!
- Интересно.
- Значит, вот что... Придется вам положить триста баков за все удовольствие...
- Вы что, с ума сошли?
- Дорого?
- Вы сошли с ума? - повторил Штирлиц и шагнул к двери, поняв, что он ведет себя правильно, особенно после того, как Шиббл, растерявшись, сказал <дорого>. В этом его <дорого> было и удивление собственной наглостью, и какое-то усталое лихачество, и скука, и надежда. Одно это слово дало Штирлицу возможность нарисовать психологический портрет человека, в чем-то даже придумать его. <Пусть ошибусь, только нельзя говорить с пустотой, всегда надо говорить с личностью>.
- Я дам вам сто долларов. Это очень хорошие деньги.
- Вы с ума сошли? - поинтересовался, в свою очередь, Шиббл. - Вы в своем уме? Двести.
- С девкой? Сто пятьдесят.
- Вы тоже не очень-то зарывайтесь! Торг должен быть честным.
- Я хочу, чтобы мы вышли в сельву сейчас же.
- Да вы что?! В такую рань! Ничего же не готово!
Штирлиц повторил:
- Я хочу, чтобы мы вышли сейчас. Я не желаю встречаться с братом моей... жены... Он спит в госпитале... Я не хочу его видеть, понятно?
- За неурочные сборы вам придется надбавить тридцать баков.
- Десять.
- Вы уже могли понять, что я удовлетворюсь только пятнадцатью, усмехнулся Шиббл. - И последнее: мокрое дело за собой не волочите? Только честно! Мы будем пересекать шоссе, можем встретить полицию, они будут в курсе, если что случилось этой ночью... Брата жены бритвочкой по сахарному кадычку - жик- жик! И - ко мне: <Хочу отсидеться в сельве>...
- Можете съездить в клинику. Он там спит.
Шиббл добавил себе джина и деловито поинтересовался:
- Вечным сном?
Штирлиц рассмеялся:
- Часто перечитываете Джером Джерома?
- Заметно?
- Очень. И у него, и у вас юмор отмечен печатью аристократической сдержанности.
- Это комплимент... Ладно, сейчас тронемся. Какой у вас размер обуви?
- Девятый.
- Годится. Есть хорошие бутсы, всего пару раз надеванные. Куртка? Двадцать восьмой размер?
- А черт его знает...
- Как понять? Не помните своего размера?
- Мой портной помнит, - н а ж а л Штирлиц; каждый европеец знает, что костюмы шьют лишь очень состоятельные люди, большинству не по карману, сумасшедшие деньги, на них вполне можно приобрести три великолепные т р о й к и в достаточно дорогом магазине.
Шиббл окинул быстрым взглядом фигуру Штирлица и убежденно повторил:
- Двадцать восьмой. Третий рост. Такой тоже есть. Носки натянете шерстяные, ноги не будут потеть. В тропиках часто бывали?
- Первый раз.
- Хорошо, что не соврали. Как переносите жажду?
- Вообще не переношу.
- Значит, потащите большую флягу. У меня брюхо луженое, могу пить из тех озер, где живут змеи и гады.
- Тяжелая фляга?
- Десять литров.
- И мне ее тащить?
- Пять баков - и потащит конь.
- Не хотите перейти работать Гобсеком? Были бы прекрасным ростовщиком.
- Я добрый. Простите, запамятовал ваше имя...
- Брунн. Максимо Брунн.
- Так вот, я слишком добрый для этой работы, сеньор Брунн. Я и здесь-то оказался из-за того, что не умел посылать к черту всякого рода подонков... Теперь вот что... в каком направлении пойдем? В красоту - к Бразилии? Или вниз по Паране - к Асунсьону? Там не так жарко. Или на юг к центру Аргентины?
- До Асунсьона далеко?
- Не очень.
- Какая там охота?
- Любая.
- То есть?
- Можно стрелять все живое.
- Я же не бывал в тропиках, не знаю, что тут за охота.
- Есть рисковая. Аристократическая. И забавная.
- Объясните про каждую... Только когда выедем из города, по дороге уже, ладно?
- Нет, поздно будет. В зависимости от того, на что хотите охотиться, я подберу вам оружие... Собраться - раз плюнуть, кони во дворе, через десять минут отправимся...
- Рисковая - это как?
- Это ягуар. Пума. Или медведь. Есть бурый, встречается муравьед. Охота достаточно интересная, но
