на ней женился, когда узнал правду... Трагическую правду... Как вы понимаете, я обещал ей не рассказывать вам это - не потому, что нам есть что скрывать, ей скрывать нечего, я знаю все, а просто потому, что она очень не верит людям, работающим в разведке... Вы подвели меня к тому, чтобы я сказал вам то, что вы услышали. И поскольку вы достаточно точно подвели меня к этому, я вынужден сказать, что мое присутствие во всем этом деле невозможно, ибо повлечет вольное или невольное участие в нем моей жены. А я этого не хочу...
- Господи, - простонал Макайр, - господи, какой ужас. Пол! Что там Шекспир с его драмами...
- Шекспир не писал драм. Только трагедии или комедии, - усмехнулся Роумэн, вытягивая из мятой пачки <Лаки страйк> очередную сигарету. - Зря я вам все это рассказал, да?
- Наоборот, Пол, я бесконечно признателен вам, я высоко ценю ваше доверие...
- Иначе не умею, - заметил Пол. - Я беспрекословно верю тем, с кем имею дело... Но вы должны мне дать слово: то, о чем я сказал вам, останется нашей тайной.
- А как же иначе?! Бедная женщина. Пол, какое счастье, что мы живем в стране, где такое невозможно!
- Вот это верно. Счастье. Мне здесь даже дышится, будто в сосновом лесу, хотя воздух насквозь пропитан бензиновым перегаром. Поэтому, Роберт, мне лучше уйти из этого дела.
- Не хотите им отомстить? - тихо спросил Макайр.
- Так ведь за меня уже отомстили: Гаузнера нет больше, я удовлетворен.
- Гаузнера нет, вы правы... А гаузнеры, гаузнерята?
- Эти есть, - согласился Роумэн, внимательно посмотрев на Макайра: очень симпатичное лицо, открытое, сильное, и глаза печальные, нет в них того блеска, который свойствен безмозглым гончим. <А если я ошибался в нем? Господи, как страшна бацилла подозрительности! Страшнее ее есть только одна бацилла, - сказал себе Роумэн, - и эта бацилла называется телячьей доверчивостью>.
- Пол, конечно, вы и только вы вправе принять решение. Я соглашусь с ним, каким бы оно ни было. Если хотите отойти - воля ваша. Спасибо, что рассказали мне обо всем; я ч у в с т в у ю операцию, которая может оказаться коронной. Когда и если мы завершим ее, вы найдете себя в списках тех, кто стоял у ее начала, был, строго говоря, инициатором. Так что, повторяю, - решение за вами. Что же касается слова по поводу миссис Роумэн, то я даю его вам от всего сердца.
<Ну вот, не хватало мне еще начать шмыгать носом, - подумал Роумэн. Нельзя, нельзя быть подозрительным, это - ржавчина, она разъедает душу, превращает человека в мышь, трусливую, загнанную и жадную. Он мог бы, он имел право просить меня написать обо всем, а уж о Крис тем более. Но ведь он не сделал этого! Он поступил как джентльмен, товарищ по общему делу. В конце концов, этот самый генерал Верен действительно может играть им, Макайр может и не предполагать даже о том, что из себя представляют все эти наци, он же не сидел у них! Я стал таким подозрительным после Штирлица, - подумал Роумэн. - До встречи с ним я был совершенно нормальным человеком. Неужели они влияют через него таким образом, чтобы превратить меня в осторожничающего, оглядывающегося на каждый взгляд и шорох скунса?! Если он исчезнет, а он имеет возможность исчезнуть, хотя я и дал ему денег, но их не хватит на возвращение в Европу самолетом, - успел просчитать, слава богу, - значит, он говорил мне правду, он не наци, следовательно, он уйдет к своим... Или будет стараться уйти... В Асунсьоне нет русского посольства... Он мог выйти из самолета в Рио, вот и весь разговор... Стоп, все выстраивается: если он ушел, значит, он вернулся к своим и дал мне таким образом понять, что его работа кончена. Если же он п р о к л ю н е т с я, значит, он в игре. Погоди, - остановил себя Роумэн, - не вали все на Штирлица. Задай сначала вопрос: на чьей он стороне? С Гаузнером против меня? Или со мной против гаузнеров? Вполне может быть и так, и эдак. Я знаю, что мне сейчас нужно сделать. Я должен потребовать у Макайра право на абсолютно самостоятельную работу, вот что мне нужно. Скорее всего он откажет, я бы на его месте отказал. Это все и решит>.
- Роберт, а что происходит с Брехтом?
- По-моему, ничего особенного. Обычная проверка - иначе нельзя. Если я намерен проверять родственников матушки - а я говорю это серьезно, - то отчего мы не можем задать человеку вопросы, если они возникли?
- Что грозит Эйслеру?
- Ничего ему не грозит... Наслушались сплетен в Европе - и запаниковали... Мне тоже не по душе дилетантство и некомпетентность тех, кто задает вопросы в Комиссии, но даже конституция не гарантирует нас от дураков. От фальшивого обвинения - да, а это, по-моему, важнее.
- Вы знаете, что он помогал мне перед тем, как я был заброшен в тыл к наци?
- Знаю.
- Его нельзя дать в обиду, Роберт.
- А кто вам сказал, что мы намерены дать его в обиду? Будьте уверены, в Штатах умеют защищать честных людей.
Роумэн помолчал, оценивая сказанное Макайром: сейчас нет смысла д а в и т ь; он достаточно ясно определил свою позицию, вполне пристойна.
- Послушайте, Роберт... Я хочу внести предложение... Нет, погодите, перед этим я хочу спросить вас: вы мне верите?
- Как себе.
- Спасибо. Второе. Имеете ли вы контакты с пунктами охраны и слежения за русскими миссиями в Латинской Америке?
- Конечно.
- Информация поступает ежедневно?
- Да.
- А копии фотографий лиц, входящих в русские посольства?
- Это - с почтой, раз в две недели.
- Если вы запросите Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро и Сантьяго-де-Чили... Впрочем, Венесуэлу и Боготу тоже... Вам смогут прислать фотографии н о в е н ь к и х?
- Хотите поглядеть Штирлица? Или Пепе?
- Штирлица. Пепе вряд ли. Думаю, он объявится здесь.
- Мы его хорошо встретим.
- Не сомневаюсь...
Макайр снял трубку телефона, набрал номер, поинтересовался, можно ли соединиться с Барри, выслушал ответ, кивнул, пояснил Роумэну, что тот в соседнем зале проводит совещание, сейчас его позовут; мило поприветствовал шефа отдела, занимавшегося контактами с секретными службами на юге континента, изложил просьбу, снова кивнул Роумэну, шепнул, что дело сработано, привезут самолетом, поблагодарил собеседника за помощь, попросил передать привет его очаровательной жене - она помолодела на десять лет, пусть запатентует свой секрет - и сразу же набрал второй номер.
- Кэлли, это Макайр, не сочтите за труд посмотреть, причем срочно, сейчас же, телеграммы с юга. Меня интересуют данные о лицах, не зарегистрированных ранее при входе в советские миссии, корреспондентские пункты и отели, где проживают русские дипломаты. Да, это крайне срочно. Сколько потребуется времени? Полчаса? - он посмотрел на Роумэна. - У вас есть полчаса?
- Конечно.
- Хорошо, - сказал Макайр, - мы будем ждать, благодарю вас, Кэлли.
- Я не очень отрываю вас, Роберт?
- Вопрос неправомочен, - улыбнулся Макайр. - Человек, только что женившийся на прекрасной девушке, должен ценить свое время, мир сейчас должен существовать лишь для него и любимой.
- Тогда перейдем к третьей позиции.
- Пожалуйста.
- Если я решу остаться в комбинации, можете гарантировать автономность моей работы? Абсолютную автономность?
- Конечно.
- Я сам попрошу о помощи, если потребуется. Вы сможете выделить мне пару надежных людей?
- Назовете человека, в котором заинтересованы, и он сразу же перейдет в ваше подчинение.
