- Это ты сумасшедший. Если думаешь, что я отпущу тебя после того, как нашла, значит, сумасшедший - ты сам.
Ее рука прикоснулась к моей щеке, потом погладила ее.
- Прошлого для нас с тобой больше не существует. Есть только настоящее и будущее. А друг без друга мы - ничто. Вместе мы можем многое. Ты нужен мне, Фил.
На этот раз я не стал отстраняться от нее.
- Я люблю тебя. Фил, - тихо произнесла она.
Мне ненужно было отвечать ей. Она сама знала все...
* * * Санаторий в Мейберри был частной клиникой, расположенной в тридцати милях от города. Двухэтажное кирпичное здание стояло посередине участка площадью в пятнадцать акров. Последние пять- десять лет здесь поправляли здоровье весьма обеспеченные пациенты.
Я бывал тут несколько раз, брал интервью для газеты у обитателей клиники, которая пользовалась отменной репутацией. Старшей сестрой здесь была некая мисс Маллиган, шестидесятилетняя, но проворная, как белка, старая дева. На секунду мне показалось, что она вспомнила меня, но затем любопытство в ее глазах угасло и она ограничилась сдержанным кивком.
- Мистер Литвак, - обратился я к ней, - звонил сюда сегодня, интересовался одним вашим бывшим пациентом.
- Да, он наводил справки о мистере Мэссли, который находился здесь какое-то время.
- Вы предоставили ему эту информацию.
- Верно.
- Не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов? Мистер Литвак сообщил мне, что дело это было обставлено с особой осторожностью.
- Пожалуй, слово секретность подходит сюда больше.
- Вы сами видели пациента?
- Несколько раз.
- Он действительно был болен?
Ее брови удивленно поднялись, потом она поняла, что я имею в виду.
- Некоторые наши пациенты проходят здесь курс реабилитации после затяжных запоев, другие находятся тут, чтобы избежать каких-либо неприятностей и осложнений дома или на службе. Но мистер Мэссли безусловно не принадлежал к их числу.
- Почему вы так думаете?
- Если человек пытается симулировать какой-то недуг, то, уверяю вас, на свете существует масса болезней, симулировать которые гораздо менее хлопотно и накладно, чем полиомиелит.
- М-да. Возможно. Вы видели его, когда он находился вне установки для искусственного дыхания?
- Да, мне случалось проходить мимо, когда ему делали кое-какие процедуры. Он мог обходиться без аппарата максимум тридцать минут. Однако ни мне, ни другим сестрам нашей клиники ни разу не приходилось оказывать ему какую-либо помощь. У него была собственная сестра-сиделка.
- Кто она была, вы не помните?
Мисс Маллиган поднялась, подошла к стенному шкафу и открыла верхний ящик. Оттуда она извлекла папку, мельком взглянула на нее и протянула мне.
- Вы найдете здесь все необходимые сведения. На заполненном от руки анкетным листке я прочитал имя: Елена Хэррис. В графе 'возраст' стояла цифра 32.
Проживала она в восточной части Нью-Йорка, в районе семидесятых улиц. Окончила университет и затем работала в шести различных больницах. В папке находилось также рекомендательное письмо, подписанное доктором Хойтом, и фотография сестры Хэррис размером два на два дюйма. Совсем, казалось бы, обычный снимок для документа, если бы не лицо. Удивительно красивое лицо.
- Хорошенькая, - сказал я.
- Это была ее беда, - в прозвучавшем утверждении не было ревности или злобы - лишь констатация факта.
Ее лицо мне кажется знакомым.
- Возможно, ведь у нее типичное лицо.
- В каком смысле?
- Просто она принадлежала к тому типу женщин, которые сводят мужчин с ума. Во время ее пребывания здесь у нас в клинике возникали проблемы.
- Это было связано с ее внешностью?
Мисс Маллиган коротко кивнула.
- Ее присутствие вызывало определенное соперничество между нашими молодыми докторами.
- Она это как-то поощряла?
- Нет, я бы этого не сказала.
- Она знала свое дело?
- У меня не было оснований жаловаться на нее. Мистер Мэссли был безусловно ею доволен. Она находилась при нем практически безотлучно. К тому же она выполняла и кое-какие дополнительные обязанности.
- Да? - я вопросительно взглянул на нее.
- Она вела его переписку и, как мне кажется, была кем-то вроде секретарши и посредницы во всех его деловых контактах.
- Вы, разумеется, навели о ней соответствующие справки?
- Естественно. Отзывы были самые благоприятные.
- Понятно. Могу я оставить у себя ее фотографию?
- Пожалуйста. У нас есть дубликат.
- Благодарю вас. А теперь не ответите ли вы мне на несколько вопросов, если, разумеется, сочтете это этичным с профессиональной точки зрения?
- Посмотрим.
- Каково ваше личное мнение о мисс Хэррис?
Сначала мне показалось, что я вообще не получу ответа. Однако она спросила:
- У вас есть какие-то особые основания интересоваться этим?
Я посмотрел ей в глаза. Это были глаза женщины, которой пришлось немало повидать на своем веку. Обманывать такого человека или говорить ему полуправду бессмысленно.
- Мэссли был гангстером, - сказал я. - После смерти он оставил документы, которые представляли серьезную опасность для некоторых лиц. Они полагают, что эти бумаги у дочери Мэссли, и собираются убить ее. И сделают это, если мне не удастся найти их раньше. Возможно, люди, хорошо знавшие Мэссли, смогут сообщить нечто важное, - я замолчал и перевел дух. - Так что же вы можете мне сказать о ней?
Мисс Маллиган поджала свои и без того тонкие губы.
- Понятно, - произнесла она, - в таком случае я полагаю, что ответ на ваш вопрос с моей стороны не будет звучать как нескромность. Я уже упомянула, что Хэррис выполняла, во-первых, функции сестры- сиделки и, во-вторых, секретарши. Однако мне представляется, что между ними существовали и иные отношения - сугубо личного, я бы сказала - интимного свойства. Они, как мне кажется, были любовниками.
- Почему вы сделали такое заключение?
Впервые я увидел, как сдержанная и суховатая мисс Маллиган смутилась. Она даже слегка покраснела и опустила глаза, внимательно рассматривая крышку своего письменного стола.
- Дело в том, что на дверях наших палат нет запоров, - произнесла она, не поднимая глаз.
- Понятно. А они знали, что вы стали свидетельницей их... интимных отношений?
Мисс Маллиган зябко повела плечами и облизнула пересохшие губы.
- Нет, - нерешительно ответила она. - Они были слишком поглощены...
Тут ее лицо залила густая краска и она быстро отвернулась.
Я не стал ее больше расспрашивать. Все было и так ясно. Я поблагодарил ее.
Положил фотографию Елены Хэррис в карман куртки, взял свою шляпу и вышел. До отхода поезда, на котором я мог возвратиться в Манхэттен, оставалось еще полчаса, и я провел их в станционном буфете.
