– Буря – семь баллов по восьмибалльной шкале Годунова-Базеля, – продолжал радовать комп.
– Где можно переждать бурю?
– Посёлок «Рудник-никель». Находится на расстоянии часа тридцати пяти минут езды с максимально- возможной для данных дорожных условий скоростью. В случае расчётной динамики бури вероятность достижения посёлка – восемьдесят шесть процентов.
– Рискнём…
Однако вскоре стало ясно, что нам достаются те самые несчастливые четырнадцать процентов. Буря развивалась совершенно не так, как прогнозировали метеостанции Марса. Впрочем, что они твердили, мы вскоре перестали узнавать – связь намертво заглохла. Чёрная стена, надвигавшаяся справа, теперь была с двух сторон. Она менялась очень быстро. Что-то от конца света было в этой пляске огромных масс камня, песка и снега. Квантовый увеличитель показал, как вместе с пылинками буря без труда катит огромные валуны, будто они бумажные.
– Красный ифрит, – произнёс я. Это же надо случиться – попасть в первый день пребывания на планете в поле «красного ифрита».
Так поселенцы называли наиболее разрушительные, непредсказуемые, возникающие, будто джинны из бутылки, и пропадающие так же неожиданно бури.
– Влипли, – выдохнул Шестернев.
– Теперь только держись, – приказал я бортовому компу.
– Остановка. Закрепление…
Марсоход плавно опустился на относительно ровную каменистую площадку. По салону пошла вибрация. Сделанные из сверхпрочного состава вибробуры вгрызались в камень, чтобы пробить его на три метра и превратить «Леопард» во вросшую в землю неприступную крепость, способную выдержать любой удар стихии. Почти любой…
Красная тьма навалилась мигом – будто разъярённое гигантское животное прыгнуло на жертву, подминая её под себя, рвя когтями и клыками.
– Сожми зубы, – крикнул я.
Болтало совершенно немилосердно. Волны вибрации пробирали насквозь, миксером взбивали каждую частичку тела. Из желудка поднималась тошнота. Зубы, казалось, сотрутся в порошок. Пыль отвратно скрежетала по корпусу, будто какой-то гигант решил протереть ею броню марсохода насквозь. Сила напора не спадала, а только росла.
Марсоход тряхнуло, и эласторемни так впились в мои плечи, что, казалось, они острыми лезвиями пронзят меня.
Дзин… Лопнула высокая струна. Тонкий такой звук. Стоп, какая такая струна? Это не струна. Кое-что другое.
– Разрушена опора 'Б', – уведомил бортовой комп – таким голосом на фуршетах предлагают шампанское. – Самовосстановлению не подлежит. Рост нагрузок на остальные опоры – двенадцать процентов.
Я предусмотрительно опустил шлем скафандра, и теперь голос компа звучал из динамика в шлеме.
Титанокерамическая опора разлетелась, как перетянутая струна гитары. Бог мой, вот так выглядит ад. Я понимал, почему бури назвали «красными ифритами». Мистический кошмар марсианских красных пустынь. Неуёмная сила. Если напор не ослабнет в ближайшее время – нам конец.
Марсоход тряхнуло покрепче. Куда там стихать? «Ифрит» только входил во вкус. Он набросился с новой силой.
Дзинь… Лопнула вторая струна – очередной аккорд похоронного марша. Когда я услышу последний, «ифрит» сорвёт вездеход с места и покатит его по камням, как фольгу ломая и корёжа броневое покрытие.
Дзинь… Третья опора. Слетела к чертям собачьим! Осталось две опоры. Последняя – базовая, самая основательная, продержится дольше всех. Но не намного.
Скрежет достиг немыслимых высот. Так, наверное, хохочут черти в аду. Скрежет проникал сквозь скафандр, терзал жилы и нервы. Он пел какую-то свою, дикую песню. И вместе с ним приходило что-то неописуемое, вне звуковых волн, вне диких всплесков электромагнитных волн, мелькавших в моих глазах кроваво-красными полосами. Из недр планеты вырывалась первозданная, неумная, не знающая удержу сила. Сила, более мощная, чем хлещущий по броне воздух с песком…
Дзинь… Предпоследняя опора попрощалась с нами.
– Опора 'Д' разрушена, – вежливо уведомил комп.
– Заткнись!
– Ресурс опоры 'А' – семьдесят секунд, – закончил комп.
Господи спаси. Что остаётся мне, кроме как молиться Богу. Сделать я не в силах ничего. Все удивительные способности супера не значат ничего перед лицом разошедшихся стихий. Что супер, что грудной ребёнок в этом кресле – исход один.
– Напряжение критичес…
Голос компа захлебнулся. На этот раз лопнула базовая струна…
Сознание я не потерял. Я оказался в баскетбольном мяче в разгар матча.
– Системы обеспечения вы… – что-то хотел сообщить комп, но вновь отключился. Теперь, похоже, навсегда.
Где верх, где низ? Что происходит? По «Леопарду» будто палили из крупнокалиберных орудий. Кракк!..
