– Маруся спит. Я сейчас заходил к ней. – Долгушин прислонился спиной к поручню. – А ты-то что, капитан, воды в рот набрал?
– А что я ей скажу? Не уезжай, побудь со мной? – Аристарх щелкнул зажигалкой, закурил. Огонек сигареты осветил его лицо. – Да пошло оно все, подумаешь… Когда с якоря сниматься будем?
– Да, пожалуй, наверное, послезавтра. К вечеру. Позвонить мне должны по одному вопросу. Уладим, ну и все – можно отчаливать.
– Город хороший Москва, – вздохнул Аристарх. – Сытый. Веселый.
– Вообще-то одну вещь ты, Аристарх, должен помнить твердо, – Долгушин поманил его к себе пальцем, словно собираясь доверить секрет.
– Какую?
– Под лежачий камень и водка не течет. А юность любит радость. Усек?
– Много он Лильке радости доставит, – Аристарх глубоко затянулся. – Девчонка она. Не от мира сего. А ей о будущем думать надо. Семью заводить, детей рожать.
– Твоих? – Долгушин вздохнул. – Ну что же ты скис, капитан? Раз уж все так серьезно запущено, дерзай. Для кого и для чего я ее взял в это наше плавание?
– Для Маруси своей ты ее взял, – ответил Аристарх и отвернулся.
У Долгушина мелодично сработал мобильный. Он отошел, тихо вторя своему собеседнику: «Так, понял, ясно. Очень хорошо, спасибо».
Аристарх Медведев докурил, бросил окурок в воду и поднялся к себе в рубку. Дела, дела… Все какие-то дела у Витьки Долгушина. Денег вот только что-то не видно.
В принципе все, что он только что сказал, – туфта. Ведь ему все, в том числе и он, Аристарх – до лампочки. Ему бы с собой как-то разобраться.
Вот ведь парадокс – знаешь человека почти четверть века, пуд соли с ним съел, цистерну водки выпил, товарищем своим его считаешь, делишься с ним самым сокровенным – как, мол, в сорок с хвостом ухитриться уложить в койку двадцатилетнюю девчонку, с тем чтоб была она потом не любовницей на час, а женой – на всю оставшуюся жизнь, – а все равно в редкие минуты не ощущаешь между собой и этим человеком, товарищем твоим, этакую стеклянную, крепкую стену. И вроде видно все через стекло – все человеческие слабости, все хитрости, все промахи, страстные порывы души, – а понять ничего нельзя. Правду, что ли, говорят – чужая душа, как и свою собственная, – потемки?
Аристарх Медведев, достал корабельный журнал, вызвал в рубку вахтенного матроса. Эх-ма, что поделаешь? Се ля ви, наверное, мать ее так… Дружба – дружбой, служба – службой. Как бы ни душила тебя когтистой лапой ведьма-тоска, забывать о том, что именно ты капитан на корабле нельзя. Из рубки открывалась панорама ночного порта. Но нет, не впечатляла она Аристарха Медведева.
Видел он за свою жизнь немало портов, рек и морей. Ходил и на сухогрузе по Балтике и северным морям, и под парусами на яхте. Ходил и по Неве. Даже планировал по молодости поступить на лоцманские курсы. Но не сложилось.
Зато сложилось другое. Река – это, конечно, не море. Но водить суда по реке – это тоже если хотите – судьба. Биография. Какой, например, непередаваемый драйв пройти этак ночью по Неве под разведенным Троицким мостом. Кругом огни, огни… Мимо набережных, мимо дворцов – словно по кровеносной артерии к самому сердцу города, который спит и ничего о тебе не знает. Ни о чем не догадывается. А за тобой уже какой-нибудь буксиришка пыхтит, толкает баржу с песком, кирпичом, гравием…
А ты идешь себе самоходом. Ты – капитан. А это – твой корабль. И сам бог не ведает, куда ты его направишь, оставив позади Троицкий мост, к каким причалишь берегам…
Аристарх Медведев сидел в рубке один. Включил приемник. Прослушал прогноз погоды на завтра. Что ж, синоптики вроде обещают погожий день. Осень грядет – осень, осень золотая… А впереди – только река. Чистый воздух, холодные рассветы, простор, свобода поступков.
Но от чего же тогда такая гиль на душе? Смертная, неизбывная тоска?
Он слушал радио, ритмично постукивая ребрами ладоней по колену. Это была многолетняя привычка. Когда-то он профессионально занимался карате-до. И это ему очень пригодилось в жизни. Он помнил – подобные приступы случались с ним и прежде. И всегда он находил способ прогнать сосущего сердце тоскливого уродца. Все снова возвращалось в привычную колею. Приходилось только ограждать себя от разных неприятных последствий.
ГЛАВА 14.
В ТИШИНЕ
После бессонной ночи Катя была словно в лихорадке. С «драгоценного» же все было как с гуся вода – он с утра пораньше совершил пробежку по набережной, принял душ, побрился, с аппетитом позавтракал и отчалил.
– Где тебя искать-то? – спросила Катя.
– Сначала в офисе, потом со Ждановичем поеду разбираться. – Он на ее глазах включил мобильник. – Вот связь.
И все – лаконично и ясно. Словно и не было длинного ночного разговора. «Возможно, он просто привык к моей работе, – думала Катя по дороге в главк, трясясь в троллейбусе. – Возможно, для него все, чем я с ним делюсь, не более чем просто очередная новость. Ну серия убийств, ну и что с того? Он вон говорит – у вас каждый день убийства». К тому, что рассказал ей сам «драгоценный», она пока еще толком не знала, как относиться. Надо же, его наняли на несколько дней в охранники к Алексею Ждановичу – хорошо это или плохо? Судя по тому, во сколько он вчера вернулся домой, – хлопотно и беспокойно. А впереди еще и скандал какой-то маячит публичный, если Жданович все же, несмотря на все усилия и предосторожности, пересечется с Кириллом Боковым.
Но, честно говоря, все эти чужие страсти мало занимали Катю. О Ждановиче и Викторе Долгушине она вспомнила позднее – они прочно связывались у нее с городом на Неве.
