понять, – Катя путалась в словах. – Он тебя жутко уважает, он тебя послушает.
– Катюша, а тебе не кажется, что…
– Нет, мне не кажется. Короче: ты будешь мне помогать или будешь только меня раздражать? У Вадика вообще больничный, он потерпевший в этой идиотской драке, он… Вот наказание-то! – Катя закусила губу. – Плету, сама не зная что. Ересь какую-то. Но все равно, ты, Сережа, поедешь со мной. Ты мне там необходим сейчас. Уж на самый крайний случай ему, Никите, упрямцу, дашь показания ты.
– Я?
– Ты же назывался груздем? Напарником Вадика? Ты был с ним на этом чертовом пароходе.
– На теплоходе.
– Неважно. Пусть он тебя допрашивает как свидетеля, если он до такой степени упрямый.
– Ох, Катя, Катя, – Мещерский покачал головой.
– Ну, скажи еще, что я страшно глупею, когда речь заходит о них, веду себя как…
– Ты ведешь себя чисто по-женски, однако нелогично для действующего офицера милиции, – деликатно поправил Мещерский.
– Ну и пусть. Нелогично… По-идиотски себя веду. Ну и пусть. Слышишь? Мне все равно.
– Да слышу я, слышу, – Мещерский вздохнул.
– И я тоже слышу! – подал голос из комнаты «драгоценный». – Что-то… Я не сплю. Это Серега тут? О чем вы с ним?
– Это насчет машины, Вадик, – нашелся Мещерский. – Я ее перегоню. А ты лежи не вставай сегодня и ни о чем не беспокойся.
В управление розыска к Колосову Мещерский потащился следом за Катей покорно, однако без особого энтузиазма. Так же покорно он переступил порог колосовского кабинета. Встретились, обрадовались, поздоровались – не виделись бог знает сколько, с того памятного всем дня рождения. Потом начали объясняться:
– Серега, ты ко мне, как я понимаю… Это она тебя привезла, да? – Колосов в присутствии Кати повернулся к Мещерскому. – Тебя-то я очень рад видеть, ты молоток. А это… где ж бабуля? Пардон, где же наш многоуважаемый…
– Я за нее. То есть я за него. За Вадика, – перебила Катя. – Я же тебе все вчера сказала.
Колосов выпрямился.
– Так. А между прочим, убит человек, – протянул он многозначительно.
– Убит. Конечно, убит, но… – Катя не нашлась, что сказать.
– И где же главный свидетель, этот наш… то есть ваш, ваш, конечно… где же ваш обожаемый, ненаглядный? Мистер Совершенство – где?
– Никита, ты подожди. Ты вникни сначала. У ее мужа, – Мещерский тактично заменил все ядовитые колосовские эпитеты нейтральной фразой «ее муж», – грудная клетка травмирована, ребра… Я его позавчера ночью из Склифа забирал. Он больной, дома лежит. Вряд ли он про убийство Бокова что-то знает.
– Да это уж я сам бы решил. Я, может, давно мечтаю на этот всеобщий идеал, – Колосов покосился на Катю, – хоть глазком одним…
– Никита!
– Ну, что Никита? Я тридцать три года уже Никита.
– А между прочим, убит человек, – сухо оборвала его тирады Катя, – А мы тут о какой-то чепухе…
– Ни хрена себе чепуха.
– Сереженька, ну скажи ты ему! – взмолилась Катя.
– Никита, выйдем, пожалуйста, в коридор, – Мещерский снова кашлянул. – Катя пусть посидит тут, остынет. Пусть посидит. Она женщина. А ты… ты – мужчина. Будь помудрее. Уступи… Женщинам следует уступать в некоторых вопросах, ничего не попишешь.
Они вышли. Катя прислушалась – спорят? Ну и ладно. Она обогнула стол и буквально прилипла к монитору компьютера: снимки. Снимки с места происшествия. Неужели этот вот голый, исполосованный ножевыми порезами ужасный мертвец – Боков?!
Вернулись спорщики через четверть часа. По их лицам Катя поняла: нет, не зря она взяла сюда с собой умницу Мещерского. У него прямо дар улаживать патовые житейские ситуации.
– Ладно. К нашим баранам, – Колосов хмуро глянул на Катю, кивнул на монитор. – Видела? Раз видела, давай садись рассказывай, что тебе известно с его слов.
Катя все просекла правильно и моментально, и далее не испытывая его адское мужское терпение рассказала ему все, что слышала от «драгоценного». Увы, такое изложение действительно сильно смахивало на испорченный телефон. Выручил ее опять Мещерский. Поведал про свой визит на «Крейсер Белугин».
Катя увидела, как снова изменился в лице Колосов, спросил: « Жданович там? И Долгушин? Что, правда – тот самый Виктор Долгушин?» Отвернулся к окну и стоял очень долго и совсем не вежливо – спиной к ним.
Спустя полтора часа Мещерский покинул их, отправившись на «Речной вокзал» за машиной. А Катя сделала для себя новое неожиданное открытие: Колосов положил перед ней графики «шлюзового» расписания и включил диктофон с записью последнего допроса боцмана Криволапенко.
