– Черт его знает, – сказал он задумчиво. – Кое-какие слухи о нем по побережью ходят. Что до меня, я бы сто раз подумал, прежде чем тащить к себе в постель жену такого человека. Свинец, молодые люди, трудная штука для пищеварения, когда вам его всадят в живот из пистолета в вашем же собственном подъезде.
– Ах, вот даже как, – сказал Катюшин, – понятно.
Когда серебристо-серый «Мерседес» укатил с ветерком и Юлия Медовникова снова вернулась за стойку бара проведать мужа-бармена и веселившийся на дискотеке народ, Катюшин объявил, глубокомысленно изучая расположение окон на фасаде гостиницы:
– Ну, ясное дело. Либо муж ее пристукнул, либо Чайкин – любовник. Завтра взгляну мужу в его честные глаза, потом с любовником его познакомлю. А потом можно и следователю рапортовать, что дело в шляпе, раскрыто собственными силами с привлечением метода простейшей дедукции. Пусть обвинение предъявляет.
– Кому? – спросила Катя.
– Или Преториусу, или Чайкину. Кто больше подходит. Кстати, про Чайкина, – Катюшин хмыкнул, – мне ребята знакомые из Калининградского розыска проверку небольшую по нему устроили. Занятное, оказывается, у него место работы, как я и предполагал. Ну, просто малина, честное слово.
Катя только тяжко вздохнула – да, и послал же в Морское бог это чудо в перьях – участкового Катюшина!
– Клим, а вам не кажется, что вы слишком спешите с выводами?
– Мне не кажется. Мне мой богатый оперативный опыт подсказывает. А что это ты вдруг так официально? – Он усмехнулся. – Уж, пожалуйста, без чинов. Или совсем забыла, что я сказал в самый первый раз там, на берегу?
«Ой, только не это», – не на шутку испугалась Катя и быстро спросила:
– А где сейчас Чайкин?
– В КПЗ опорного пункта переночует, я ему, между прочим, свой матрас принес и подушку.
– Задержание незаконно.
– Ну, пусть жалуется на меня, – великодушно разрешил Катюшин, – завтра посмотрим, как он на очной с мужем ее объясняться будет. Завертится как уж на сковородке. Преториус-то этот, видно, мафиози приличного градуса. Слышала, что про него Сукновалов-то сказал? А он сам – орех крепкий и в бизнесе не первый год. Да и не робкого десятка к тому же.
– Сукновалов, как я поняла, жених Марты, сестры Линка?
– Угу… Скоро у них свадьба. Правда, они уж с полгода и так вместе живут – она у него.
– Староват женишок-то.
– Ну, кому что нравится. Мне вот, например, москвичка одна сердце разбила, – томно вздохнул Катюшин, – но вам, видно, это даже неинтересно.
– А вы с Мартой, кажется, давние приятели?
– А ты ревнуешь? Уже?
– Ну, как тебе сказать? Повод для ревности налицо. Очень даже милая особа. Натуральная Золушка, уже приехавшая в хрустальных башмачках на свой бал. К тому же, судя по брату, иностранка.
– Нет, это Михель Линк из-за Берлинской стены. А Марта здесь родилась и выросла, точнее, не здесь, а в Калининграде. Мы все, между прочим, оттуда – я, она, Иван Дергачев. Мы с Мартой в одной школе учились, правда, она на два класса старше, а с Дергачевым в одном дворе жили. А дружили, потому что в одну студию театральную ходили в нашем Доме моряка. Молодежный театр там был – ну, сила!
– И кого же, Клим, ты изображал на сцене народного театра?
– Только романтические роли. Гамлета, например. Думаешь, слабо? – Он усмехнулся. – А еще, чтоб вы знали, я играю на рояле, гитаре и аккордеоне. И танцую степ. Сюда даже ботиночки свои привез с металлическими пластинами. Но негде, негде развернуться здесь моему таланту. Тесно тут, в глуши, одаренному человеку. Душа размаха просит, сочувствия, понимания, любви, – говоря все это, он все выше и выше привставал на цыпочках, приближаясь к Катиному лицу.
– А Дергачев, наверное, был герой-любовник? – спросила она, отступая.
– Ну, его на характерные роли всегда брали. Он, чуть что, петь рвался. Но, увы, с голосом нашему Ивану крупно не повезло. Да и со слухом тоже.
– Он и сегодня Марте пел.
– Эта старая история. Он в нее с шестого класса влюблен по уши. После армии в какой-то момент он своего добился – вместе они были. И довольно долго, пока она в университете на медицинском училась. Потом она его бросила.
– Почему?
Катюшин грустно щелкнул себя пальцами по горлу.
– Может, из-за этого. Ваня выпить не дурак, расслабиться. Ну, у него работа такая была: расслабляться порой просто нужно было, а то кранты. Он водолаз по профессии, спасатель. А может, потому, что… Короче, встретила наша Марта богатого дядю – этого вот Сукновалова. Влюбилась или сделала вид, что влюбилась. Работу бросила в клинике, она врач была, как и ее отец покойный. Да у них все в семье врачи вот уже лет сто. Сукновалов ее сюда забрал. У него здесь бизнес налажен, особняк себе на косе отгрохал. А у Ваньки Дергачева что было? Комната в коммуналке – ему от бабки в наследство осталась – да зарплата спасателя. А сейчас и той нет. Он за Мартой сюда последовал. Жить, говорит, без нее не могу, видеть ее должен постоянно. У него над койкой, если хочешь знать, вся стена ее фотографиями увешана.
Тут Катя хотела было осторожно коснуться вчерашнего происшествия на колокольне, но Катюшин вдруг вернулся к прежней теме:
