– Слыхал, как он нас? – Кравченко обернулся к Мещерскому. – Это взрыв местного патриотизма.
– Ну мы едем или нет? – взмолился Мещерский.
– Да погоди ты! А что, Иван, – Кравченко обернулся к Дергачеву, назвав его по имени так, словно знал сто лет, – давай рискнем – твое железо против нашего. А это будет наша фишка, – он взвесил янтарь на ладони. – Кидаем это в море, как Поликратов перстень, спускаемся, и кто первый найдет. Наше снаряжение на кону.
– Я с тобой или я с ним? – Дергачев посмотрел на Мещерского.
– Ты со мной.
– Ты спятил? – ахнул Мещерский. – Вадик, ты с аквалангом-то где плавал, позабыл? В Олимпийском, и то всего два раза. А тут море, Балтика. Знаешь, Вадим, ты пойди лучше тоже с колокольни сигани. Честное слово, вы друг друга стоите. Погружение он задумал на спор! В море! Ты вон хоть в пруд здешний хотя бы нырни, поучись…
– В пруд не суйтесь, – неожиданно сказал Дергачев.
– Почему? – удивился Кравченко.
– Стоячая вода. Тихий омут.
– Ну и что? Черти, что ли, завелись в омуте? – Кравченко хмыкнул. – Или водяной? Что-то я вчера слыхал, когда ты под гитару пел маленькой такой блондиночке-ангелочку.
– Вот ее не касайся.
– Почему? Такая симпапулечка. И говорят – уже невеста. Только жених вот…
– Ее не касайся, – повысил голос Дергачев.
Мещерский быстро вклинился между ними:
– А что насчет этого пруда-то? Я не понял. Что там?
– Ничего. Местные сказки. – Дергачев кашлянул. – Вода там гнилая, кладбищем отдает. А это что там у вас? – Он кивнул на торчащие из лодки удочки. – Импортные?
– Швейцарские из углеволокна. Легкие и прочные, – ответил Кравченко.
А Мещерский про себя отметил, как шустро их медлительный собеседник уклонился от вопросов. Как и Базис вчера вечером.
– Ну, доброй охоты на шпроты, – Дергачев зевнул. – Совет один: идите вдоль берега до Высокой Дюны – увидите ее. Там сразу за ней есть бухта. Когда погода портится, рыба там кучкуется. И с моторкой этой поосторожнее. Она уже раз тонула, между прочим. Насчет погружения предложение в силе?
– Я же сказал, – ответил Кравченко.
– Тогда выберем погожий солнечный денек. – Дергачев улыбнулся, кивнул на янтарь: – Смолу жене отдай, пусть себе браслет сделает. Я на призовую фишку что-нибудь другое найду.
И он повернулся было уходить, но Кравченко удержал его. То, что Дергачев вспомнил Катю, словно навело его на какую-то мысль. Какую, Мещерский догадался позднее.
– Подожди, Иван, – Кравченко вроде бы замялся, – ты тут вроде всех в поселке знаешь…
– Ну?
– Участковый ваш что за фрукт?
– Катюшин? – Дергачев удивленно посмотрел на Кравченко. – Он не фрукт, прошу запомнить. Он – мой старый кореш: в Калининграде на одной улице жили. И тут в одном доме квартиру вместе снимаем.
– А что же твой земляк сюда перевелся?
– Он не перевелся. Сослали его сюда, в глушь, в Саратов… – Дергачев усмехнулся. – За характер свой боевой страдает Клим. У него, между прочим, дядька родной – ба-альшая шишка в милиции. Генерал. Он его сюда и запихнул, когда Климу дело прокуратура начала шить.
– Уголовное дело? – насторожился Мещерский. – Вашему участковому? За что?
– За инициативу, можно сказать, за героизм. Эх, люди-начальники, – Дергачев вздохнул. – Кого-то задержали они. Он в розыске в УВД Калининграда работал. Ну, хмыря какого-то они брали в приграничном с Литвой поселке. Тот деру дал к границе. Ну, и инцидент получился с литовской стражей. Драка, в общем… Они ж нормального языка не понимают. Клим, человек горячий, ствол достал. А что, надо было тому уголовнику дать на ту сторону уйти? Словом, стрелял он, в результате и того ранил, и пограничника литовского. Ну, конечно, скандал, прокуратура сразу дело завела. В тюрягу вполне мог загреметь. Хорошо, его дядька-генерал выручил. Правда, как выручил-то? Скоренько запихнул в сводный отряд спецназа, в Чечню. Клим там три месяца оттрубил в разведроте, потом его сюда сослали, на косу, пока шум с прокуратурой не поутихнет.
– Ну, вы тут и даете, – процедил Мещерский, косясь на Кравченко, который уж что-то слишком внимательно слушал про злоключения участкового. – Неудивительно, что у вас тут людей среди бела дня на пляже режут. Каков поп, таков и приход.
– Это вы про убийство? – нахмурился Дергачев.
– Да. А еще я краем уха слышал, что вроде кто-то тут у вас пропал. И не один, а, кажется, двое.
– Трое, – ответил Дергачев. – Ладно, я пошел, плывите. – Он круто развернулся и зашагал враскачку по причалу.
Кравченко прыгнул в лодку и сел к мотору.
– Слушай, а что он приходил-то, я не понял? – спросил Мещерский. – Янтарь, что ли, подарить?
