– За Дергачева? А почему?
– Нет, отец против Ивана ничего не имел. Иван ему нравился. Но мне было заявлено: медицина – наука, а наука требует полной отдачи. Хочешь стать дельным врачом – учись, хочешь стать посредственностью – женись, то есть иди замуж. А учиться мне на медицинском ой как трудно было. – Марта вздохнула. – А после диплома мы решили снять квартиру. Ютились у хозяйки на частном секторе. Сначала все было хорошо…
– А потом? – Катя уже не могла сдержать любопытства.
– А потом… То ли мы привыкли друг к другу, то ли стал надоедать быт, я не знаю. Но мне стало казаться: как, неужели это вот все? И больше уже ничего другого не будет? Неужели так все время – я, он? Иван настаивал, чтобы мы поженились, родители мои наседали: надо оформить ваши отношения в загсе, а я… я дура была, – Марта посмотрела на Катю, – глупая, самонадеянная дура. А потом я забеременела. Это вышло случайно, вообще-то я предохранялась. Но… Сначала я даже не хотела ему говорить. У нас все в этот момент как-то не клеилось. Он начал пить. Приходил домой такой… в любви мне начинал клясться. А меня тошнило. Не от него, нет, просто у меня был токсикоз. А он думал…
– Что от него?
– Ну, потом молчать уже было бессмысленно. Все со мной стало ясно. И я сказала: «У нас будет ребенок».
– А что Дергачев?
– Взлетел на седьмое небо. Тут же хотел идти в загс, но я сказала: нет, потом. Я так дико тогда стеснялась живота и вообще… ну, идиотка была. – Марта посмотрела на Катю. – Роды у меня были сложные, но сын родился здоровенький. Я его Иваном назвала. Дергачев рот открыл. И отец был счастлив – он-то думал, что я в честь деда Ваню назвала, в честь Иоганна Линка.
– И что же стряслось? Где сейчас ваш сын?
Марта зачерпнула ладонью песок, развеяла по ветру.
– Ване было всего шесть месяцев. Однажды Дергачев пришел домой, начал играть с ним, к потолку подбрасывать и… Он его уронил. На пол уронил. Не поймал вовремя.
Катя почувствовала, как по спине ее ползет холодок.
– Он что, был пьян?
Марта покачала головой:
– Если бы он был пьян, я бы, наверное, его просто убила. Но он был трезв. И он его уронил. Не удержал в руках.
– Но это же трагическая случайность.
– Не знаю… он просто не мог… своего собственного сына… и не смог – уронил на пол, убил такую крошку, – Марта говорила отрывисто и глухо. – Был бы пьяный – это была бы случайность. А так, он был такой, какой он есть, понимаете, всегда, вообще. И он ничего не смог. Сына своего не смог спасти. Я никогда ему этого не прощу. Даже если очень захочу – уже не смогу. Я его возненавидела за это.
– А он?
– Он, по-моему, даже не понимает этого. Знаете, что он мне сказал после похорон? Давай начнем все сначала. У нас еще будут дети, какие наши годы?
Катя смотрела на Марту – только что бывшее спокойным и безрадостным, ее лицо теперь кривилось от презрения и горечи.
– Он, как и вы, сильно переживал, – сказала Катя. – Но у мужчин горе проявляется иногда не столько внешне и не столько в словах. Они меняются на глазах. Дергачев предлагал вам все начать сначала. Он и сюда, в Морское, последовал за вами поэтому? Выходит, он на что-то еще надеется. Надеялся… Марта, а что произошло между вами в тот день, ну когда… – Катя посмотрела на темный шпиль без креста.
– Это был день смерти сына, – ответила Марта. – С тех пор прошло два года. Я хотела все изменить. Катя, я все помню, мне по ночам это снится, но я хочу это забыть! Мне нужно это забыть, необходимо. А он… Дергачев вечером накануне меня подкараулил… Он пьян был и начал как обычно: жить без тебя не могу, давай начнем все сначала, я прошу тебя стать моей женой, детей мне родить… Детей… А я ответила, чтобы он убирался, чтобы глаза мои его больше не видели, чтобы навсегда оставил меня в покое.
– Навсегда? Вы так ему и сказали?
– Да. И сто раз повторю.
– А Григорий Петрович знает обо всем этом?
– Да. Знает. Я ему рассказала. Когда мы решили, что будем вместе, я сказала ему. Не хотела, чтобы сказали другие. Не хотела никаких тайн, потому что это с ним я хотела начать все сначала. – Марта посмотрела Кате в глаза и вдруг спросила: – А почему вы начали спрашивать меня о сыне и о Дергачеве именно сейчас, после этого убийства?
– Потому что только сегодня утром узнала, что у вас и Дергачева был ребенок, – ответила Катя. – И мне показалось необходимым поговорить с вами.
– Но почему?
– Потому что… Марта, а ведь мне действительно не дает покоя эта легенда про Водяного. Эта метаморфоза, когда он из героя превращается в чудовище. Момент этой метаморфозы. Вам самой не кажется, что…
Марта поднялась, отряхнула от песка кофту.
– Мне кажется, вам лучше уехать отсюда, – произнесла она глухо, странно изменившимся, чужим, холодным голосом. – Все равно ваш отпуск безнадежно испорчен. Если хотите, я поговорю с Юлей. Она вернет вам остаток денег за номер и пансион. Уезжайте. Все равно вы не в состоянии помочь нам. Зачем вам страдать здесь вместе с нами? Уезжайте.
