Но вот позвонили из машины сопровождения – Мещерского подобрали и везли в главк. Колосов спросил у него по рации: «Кто?» – «Астраханов! Но, Никита, он там был не один! – воскликнул Мещерский в великой тревоге. – Там, кроме него, были еще и…»

И вот тут-то Никита и понял окончательно: операция провалена. С такой фиговой подготовочкой ходить только в валенках по весне на охоту на глухарей. Но задержанный ждал. Работать с ним было необходимо. И перед тем как встретиться с фигурантом лицом к лицу, Никита еще раз мысленно суммировал то, что знал об этом человеке со слов Мещерского и из отчета Кати.

Конечно, не бог весть что, но все же какая-то информация. Какое-то поле для маневра. Особенно Никиту заинтересовал тот факт, что Астраханов, этот потомок некоего казачьего офицера, возглавлявшего в начале века военную экспедицию в какую-то там Тмутаракань, по зову крови – не иначе, крови буйной, терской, казачьей по генам своим – не кто иной, как заядлый лошадник и даже, кажется, мелкий коннозаводчик. Колосов не забыл рассказ Мещерского о посещении конюшни, принадлежащей военным историкам в Берсеневке.

Мещерский особо подчеркнул, что Астраханов – великолепный наездник. Ну, что ж – это было уже кое- что. И если обратиться к архивам… Дело Сергея Головкина – Удава. Подмосковный потрошитель, на совести которого было более десятка детских жизней, тоже был страстным лошадником. Профессионально увлекался коневодством, работал на конеферме в подмосковных Горках. Никита отлично помнил фотографии Удава из спецальбома: потрошитель тоже был классным наездником. Фотографии запечатлели его верхом на великолепном сером в яблоках племенном жеребце – гордости конезавода. На лошадях же попроще Удав в свободное от работы и душегубства время катал в жокейской тележке окрестных мальчишек, слетавшихся на территорию конефермы «глядеть выездку» как мухи на мед.

Итак, прецедент «наездника» в криминальной практике уже имелся. Любовь к братьям нашим меньшим уживалась в душе Удава с самыми мрачными и жестокими страстями. Правда, чужая душа – потемки. За годы работы в милиции Колосов усвоил это очень четко, так что… Увлечение Астраханова он пока что просто взял на заметку в своих будущих наблюдениях и размышлениях над личностью этого так нежданно- негаданно попавшего в поле их зрения фигуранта. Однако все это пока что были лишь домыслы, криминальная лирика. Фактически же законных оснований не только к задержанию, но и для допроса Астраханова у них не имелось.

Дело могло окончиться грандиозным скандалом. А то еще и чем похуже, учитывая связи и «крышу» «югоармейцев». Но Никита за годы работы в розыске усвоил и другое: волков бояться – в лес не ходить. А уж если ходить, то… Если уж топать с берданкой на глухарей…

– Слушайте, ну хоть кто-нибудь, хоть один здешний мент объяснит мне, что произошло?! – Астраханов… Нет, не человек с такой фамилией – фейерверк холодного бешенства встретил Колосова, едва тот с папкой чистых протоколов допроса подозреваемого, одолженных для солидности в следственном управлении, переступил порог узилища, где вот уже полтора часа мариновался задержанный.

Прежде чем отвечать, Колосов откровенно в упор разглядывал фигуранта. Да, крепкий мужик. Умный, волевой. Злой как черт, но, возможно, злость и напускная… Если это действительно ОН – выдержка у него, как у Кима Филби, умноженного на пять Штирлицев и шесть «Подвигов разведчика». Бешенство и разыграть недолго, была б артистическая жилка. А глотка – луженая.

– Да вы присаживайтесь, пожалуйста, Василий Аркадьевич.

– Сижу полтора часа в этом клоповнике! Что происходит? Что за произвол?!

Астраханов снова рявкнул – аж стекла дрогнули.

– Кажется, произошла досадная ошибка. Недоразумение. У нас.

– У кого это у вас?! Сколько я ни спрашивал – никто мне даже не потрудился ответить, где именно и по какому поводу я нахожусь.

Колосов молча предъявил ему свое удостоверение. Астраханов прочел. Сел на стул. Тот заскрипел под его тяжестью.

– Мда, круто. Ничего не скажешь. Очень круто. Отдел по раскрытию убийств. Мать честная.

– Думаю, что это досадное недоразумение. – Колосов смотрел ему прямо в глаза – серые, чуть навыкате. Такие в народе называют «воловьими очами». Красивые глаза – бабы в них тонут, как в океане… – Но прежде чем окончательно мы с вами в этом убедимся, нам надо познакомиться и побеседовать официально. Закон обязывает.

Астраханов хмыкнул. Брезгливо поморщился, передернул плечами: валяйте. Произвол, но что я могу сделать? И Колосов начал задавать вопросы и с прилежностью ученика заносить ответы Астраханова в протокол. Сухой вышел документ. Неэмоциональный.

ВОПРОС: Год и место вашего рождения?

ОТВЕТ: 1961 год, 1 ноября. А где родился… Паспорт же перед вами, ах да, там не указано… В/ч 5687, погранзастава «Перевал» в Талашских горах бывшей Азербайджанской ССР.

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Хорошее место рождения. Значит, вы из семьи военных?

ОТВЕТ: У нас все в семье были военными. Кроме меня. Отец служил в погранвойсках, был начальником заставы.

ВОПРОС: Значит, вы проживали в Азербайджане?

ОТВЕТ: До девяностого года. После выхода отца в отставку. И до его смерти – в Ленкорани, где он, как военный пенсионер, получил квартиру.

ВОПРОС: Ясно. Ваше образование?

ОТВЕТ: Неоконченное высшее. Три курса проучился на химическом факультете Бакинского университета.

ВОПРОС: А отчего же бросили университет?

ОТВЕТ: Потому что надоело. Вкусил прелести производственной практики на нефтехимическом комбинате.

ВОПРОС: И чем же вы потом занимались?

Вы читаете Врата ночи
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату