нет, ошибочка. В отношении памяти умершей по-рыцарски себя ведете. Как истинный Дон Кихот. – Колосов намеренно сказал так. Повторил… Вспомнил, как один из оперативников дословно передал ему рассказ Кати о встрече в Тетеринском переулке.
Риверс нервно смял сигарету в пепельнице.
– Да, вижу, вы неплохо осведомлены, – сказал он.
– Что у Скуратова было с ней? – повторил Колосов.
– Янке в какой-то миг казалось – любовь. Этому борову – постель. Потом не стало ни того ни другого. Финита.
– Он ее бросил? Ради кого? Ушел к другой женщине?
Риверс молчал.
– Почему семья Алагирова была против его женитьбы на ней?
– Потому что этой семье… Точнее, его старшей сестре, которую он боготворил, было отлично известно, что… Короче, их категорически не устраивала разница в возрасте и то, что Яна несколько лет жила с…
– Со Скуратовым?
– Да. Алагиров из мусульманской семьи. Там свои законы.
– Вы сказали: смерть Алагирова стала для нее ударом. Она что, сильно его любила?
– Какие поразительные вопросы мне задают в уголовном розыске!
– Почему поразительные? Жизненные. Была пара влюбленных: он и она. Сначала кто-то убил его, потом ее.
– Яна, насколько мне было известно, никогда в Алагирова влюблена не была.
– А что же ей тогда было от него нужно? Просто пожалела парня? Или преследовала какую-то цель?
– Какую еще цель?! – Риверс хмурился. – Я не понимаю, о чем мы с вами разговариваем.
«Ничего, поймешь», – Колосов созерцал фигуранта. Поглядывал и на часы. Что же это Бархат не звонит!
Идея провести в квартире Риверса негласный обыск была целиком его. Если бы что-то там обнаружилось, то совсем другой смысл приобрел бы вопрос, который он пока Риверсу задавать медлил: «Как вы объясните то, что ваши отпечатки оказались на месте убийства?»
Однако и это тоже было Колосову отлично известно, на этот убойный вопрос можно было ответить вполне даже правдоподобно. И Никита даже знал примерный ответ. «Отпечатки, чтоб их, – думал он с досадой. – Если Риверс и есть ОН, тот самый, прежде он нигде нам своих отпечатков не оставлял. А у Мелеску вдруг взял и наследил. Сплоховал? Черта с два! Просто отлично знал: в случае чего объяснить происхождение «пальчиков» будет совсем нетрудно».
Но если бы только Бархат сейчас обнаружил там, на этой чертовой квартире на Солянке, хоть что- нибудь, вопросу об отпечатках была бы совершенно иная цена!
– Я беседовал с персоналом киностудии. Сотрудники ваши показывают, что Мелеску приезжала в «Пятый меридиан» как раз в день… Короче, в день своей смерти. – Колосов лгал насчет «сотрудников» лениво и нагло. – И вы, именно вы, разговаривали с ней, а потом повезли ее на своей машине марки «Форд», госномер…
– Когда же вы успели их допросить? Ведь только час назад мы все узнали о ее смерти. – Риверс несколько раз тщетно чиркнул спичкой, прежде чем зажег новую сигарету.
– Успел. Я очень рано сегодня поднялся, Анатолий Аверьянович.
Зазвонил мобильный. Бархат! Наконец-то! Колосов с телефоном вышел в соседний кабинет. А к Риверсу зашел один из оперативников.
– Из змеиного логова – салют! – Бархат говорил быстро и тихо. – Знаешь, кое-что есть. Квартирка та еще. Свалка. Фиг что разыщешь. Но я нашел, мне кажется, кое-что любопытное.
– Оружие?!
– Нет. Оружия нет. Если не считать кухонных ножей. Я его вещи смотрел, гардероб. Не густо у него с бабками, видно. Шмотки в основном секонд-хенд, с чужого плеча, хоть и стильные попадаются в прикид.
Колосов чуть не выругался: кто про что, а Бархат все про тряпье! Барахольщик!
– У него в шкафу сумка спортивная, – услышал он в трубку, – битком. Я открыл, а там тоже вещи, только бабьи: два дешевых вечерних платья с люрексом, ночные рубашки и пропасть белья: трусики, лифцы, боди с резинками, чулки, колготки. Все ношеное. А на дне – квитанция из химчистки на эти платья на имя Мелеску.
– У него дома видеоаппаратура какая-нибудь есть? – спросил Колосов.
– Телек, видик, видеокамера. Очень много видеокассет. Одна полка целиком занята.
Колосов дал отбой. Вернулся в кабинет. Риверс курил.
– Я жду объяснений, Анатолий Аверьянович.
– Ну, а что я скрываю, что ли? Да, она приехала на киностудию. Ко мне. Сильно переживала. Плакала. Я посчитал, что в таком состоянии ее нельзя оставлять одну. Предложил довезти на машине домой. Как мог, утешал, успокаивал. Но она плакала не переставая.
– Во сколько вы поехали?
