корабельщики? Кто они сами?Ведь не пешком же сюда, полагаю я, к нам добрался ты'.Вот что, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный:'Я на это тебе совершенно правдиво отвечу.Если б мы оба с тобой запаслись на довольное времяПищей и сладким питьем и, пируя все дни безмятежно,В хижине этой сидели, другим предоставив работать, —То и тогда нелегко бы в течение целого годаБыло бы мне рассказать о моих тебе муках душевных, — Сколько их всех перенес я по воле богов олимпийских!С гордостью это скажу: из пространного Крита я родом.Мужа богатого сын. Родилося и выросло в доме.Много также других сыновей от законной супруги.Мать же моя не законной была – покупною рабыней.Но относился ко мне как к законнорожденному сынуСын Гилаков Кастор, и отцовством его я хвалюся.Он в то время на Крите, как бог, почитался народом,Был богат и удачлив, имел сыновей достославных.Керы смерти, однако, пришли, и в обитель АидаИми он был унесен. Имущество все поделилиГордые дети его, меж собой жеребьевку устроив.Мне же не дали почти ничего, только дом уделили.В жены, однакоже, дочь богатых людей мне досталасьЗа добродетель мою, ибо не был умом я ничтожен,Не уклонялся от битв… Теперь это все миновало!..Все же, взглянув на жнивье, по нему без труда ты узнаешь,Что там за нива была: извели меня только несчастья.Дерзкой отвагой меня одарили Арес и Афина.С силой ряды прорывал я. Храбрейших товарищей выбрав,С ними в засаду я шел, беду для врагов замышляя.Мыслью о смерти мое никогда не тревожилось сердце.Первым бросаясь вперед, поражал я копьем моим острымВ поле противника, мне уступавшего ног быстротою.Был таким я в боях. Полевых же работ не любил я,Как и домашних забот, процветание детям несущих.Многовесельные были всегда корабли мне желанны,Битвы, и гладкие копья, и острые медные стрелы.Грозные ужасы эти, других приводящие в трепет, —Мне они нравились. Боги любовь к ним вложили мне в сердце.Люди несходны: те любят одно, а другие – другое.Прежде еще, чем ахейцев сыны появились под Троей,Девять уж раз на судах быстроходных с мужами ходил яВ страны мужей чужеземных. И там добывал я немало:Много и сам выбирал из добычи, по жребию такжеМногое мне доставалось. И дом у меня умножался.Страх и почтение стал вызывать я повсюду на Крите.После ж того как Зевес протяженно гремящий замыслилГибельный этот поход, колени расслабивший многим,Славному Идоменею и мне с ним поручено былоК Трое вести корабли. Отказаться никак не возможноБыло бы мне: пересуды и толки пошли бы в народе.Девять лет мы, ахейцев сыны, воевали под Троей.В год же десятый, как город высокий Приама мы взяли,Морем домой мы отплыли, и бог всех ахейцев рассеял.Мне, несчастному, злое замыслил Кронид-промыслитель.Месяц лишь дома провел я с детьми и с законной женою,Радуясь сердцем на них, на богатства мои. А чрез месяцВдруг потянуло меня в Египет поехать, хорошихВ путь заготовив судов и товарищей взяв богоравных.Девять судов снарядил я. Народ собирался недолго.Шесть после этого дней они у меня непрерывноПир пировали. И жертвенный скот доставлял в изобильиЯ и для жертвы богам и на пищу товарищам милым.В день же седьмой, взойдя на суда, от пространного КритаМы при попутном поплыли стремительном северном ветре.Как по теченью, легко мы неслись. Никаких поврежденийНе потерпели суда. Безопасны, спокойны, сиделиМы на скамьях. Рулевые и ветер суда направляли.Дней через пять мы достигли прекрасных течений Египта.Там, на Египте-реке, с кораблями двухвостыми стал я.Прочим спутникам верным моим приказал я на берегВытащить все корабли и самим возле них оставаться,А соглядатаев выслал вперед, на дозорные вышки.Те же в надменности духа, отваге своей отдаваясь.Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтянОпустошили, с собой увели их супруг и младенцев,Их же самих перебили. До города крики достигли.Крики эти услышав, египтяне вдруг появилисьС ранней зарею. Заполнилось поле сверканием меди,Пешими, конными. Зевс-молнелюбец трусливое бегствоВ сердце товарищам бросил. Никто не посмел оставаться.Ставши лицом ко врагу. Отовсюду беда нам грозила.Многих из нас умертвили они заостренною медью,Многих живьем увели, чтоб трудились на них подневольно.Мне же в сердце вложил сам Зевс такое решенье.О, почему не настиг меня смерти погибельный жребийТам же, в Египте! Готовилось мне уже новое горе!Прочно сработанный шлем немедленно снял с головы я,Снял и щит свой с плеча, копье медноострое бросил,Кинулся быстро навстречу царевым коням и колениНачал царю целовать. Меня пожалел, защитил онИ, проливавшего слезы, увез к себе в дом в колеснице.Многие смерти меня порывались предать, набегаяС острыми копьями. Злы на меня они были безмерно.Но защитил меня царь, трепеща перед гневом Кронида —Гостеприимца, который жестоко карает нечестье.Семь непрерывно я пробыл там лет, и немало сокровищМежду египтян собрал. Давали они мне охотно.После того же как год и восьмой, приближаясь, пришел к нам,Прибыл в Египет тогда финикиец коварный и лживый,Плут, от которого очень немало людей пострадало.Умною речью меня убедил он, чтоб с ним в ФиникиюВсе мы отправились, где у него и дома и богатства.Жил я там у него в продолжение целого года.Месяц один за другим протекал, и дни убегали,Год свой круг совершил, и снова весна воротилась.В Ливию взял он меня на своем корабле мореходном,Выдумав, будто затем, чтоб помочь ему груз переправить,Вправду ж затем, чтоб меня там продать за огромную плату.Хоть и предчувствовал я, но все ж поневоле поехал.Быстро корабль наш бежал под Бореем прекрасным и сильным.Мимо Крита он плыл. Но Зевс им задумал погибель:После того как оставили Крит позади мы и большеНе было видно земли никакой, а лишь небо да море,Черную тучу внезапно простер молневержец КронионНад кораблем нашим полым. И море под ней потемнело.Бешено Зевс загремел и молнию бросил в корабль наш.Молнией Зевса сраженный, в волнах наш корабль закрутился.В воздухе серой запахло. Попадали спутники в море.Словно вороны, вокруг корабля они стаей носилисьВ бурных волнах. Божество возвращенья домой их лишило.Мне же Зевс – от ужаса сам я совсем растерялся —От корабля черноносого мачту огромную в рукиБыстро подсунул, чтоб мог я несчастья еще раз избегнуть.К ней я прильнул, и меня подхватили губящие ветры.Девять носился я дней, на десятый же, черною ночью,В землю феспротов меня пригнали огромные волны.Был радушно я принят царем их, героем Федоном, — Даром. Набрел на меня его сын, когда на песке я,Окоченевший, лежал, смиренный усталостью смертной.Под руку взял он меня и довел до отцовского дома.В доме он тотчас вручил мне и плащ и хитон, чтоб одеться.Об Одиссее я там услыхал. Федон сообщил мне,Что Одиссей у него здесь гостил по дороге в отчизну.Мне и богатства, какие собрал Одиссей, показал он:Золото, медь и железо, для выделки трудное. ЭтоДесять могло бы кормить поколений у мужа иного, —Столько в дому у него лежало сокровищ владыки.Про Одиссея ж сказал, что сам он в Додону поехал,Чтоб из священного дуба услышать вещание Зевса:Как вернуться ему на тучные земли Итаки, —Явно ли, тайно ли, раз он так долго на родине не был?Мне самому поклялся он, свершив возлияние в доме,Что и корабль уже спущен и люди совсем уж готовы,Чтоб отвезти Одиссея в желанную землю родную.Раньше, однако, меня он отправил. Случайно в то времяЕхал феспротский корабль в Дулихий, богатый пшеницей.Им поручил он меня доставить к владыке АкастуБережно. Злая, однакоже, мысль в отношеньи меня имСердце прельстила… До грани мои не дошли еще беды!Только что наш мореходный корабль от земли удалился,Тотчас замыслили мне они рабские дни приготовить.Всю одежду с меня – и плащ и хитон мой – сорвали,Бросив на плечи другой мне хитон и дрянные лохмотьяРваные – видишь и сам ты теперь их своими глазами.Вечером прибыл корабль к издалека заметной Итаке.Тут связали они в корабле прочнопалубном крепкоПрочно сплетенной веревкой меня. Торопливо спустилисьНа берег сами и ужинать стали близ самого моря.Сами боги, однако, веревки на мне развязалиОчень легко. К голове лохмотья свои привязавши,По рулевому веслу с корабля я спустился и в водуГрудь погрузил. И, руками обеими гладь рассекая,Поплыл. Скоро я был уж далеко от них и из моряВышел, где в роще цветущей кустарник густой простирался.Там я, приникши, лежал. Они невдали пробегали,Громко крича. Наконец показалося им
