наклонил голову, упиваясь нежностью ее рта, скользя языком по ее деснам ритмичными движениями, вызывавшими у Холли страстное желание более интимных ласк.
Его руки стянули тонкую ткань ее топа, так, что обрисовались ее груди, и Питер пристально смотрел на нее, откровенно любуясь.
— Мне приятно знать, что ты не носишь лифчик, — глухо произнес он. — В тот вечер я видел, как сквозь ткань платья угадываются твои соски. Я знал, что они должны быть темными, как спелые вишни, твердыми и острыми.
— Это только из-за тебя, — шепнула Холли, выгибаясь ему навстречу и откидывая голову. — Потому что ты смотрел на меня, и я ждала твоих ласковых прикосновений, хотя и притворялась, что ничего не замечаю…
Питер провел рукой по холмикам ее грудей.
— Сейчас они тоже твердые. — Он нашел напрягшийся сосок и стал ласкать его, сначала осторожно, потом, видя, как наслаждение отражается на лице Холли, как трепещут ее веки, рдеют щеки и изгибаются в порыве восторга губы, — все более страстно.
Питер обвил рукой талию Холли, и она ухватилась за его плечи. Ловким движением он снял ее топ через голову, открыв своему восхищенному взгляду ее груди.
— Да, они просто пылают, — шепнул Питер, проводя пальцем от набухшего соска по линии вен, обозначившихся сквозь прозрачную кожу девушки.
— Ничего удивительного, — прошептала в ответ Холли. — Если бы ты знал, что у меня сейчас на уме, ты бы тоже вспыхнул.
— А что ты думаешь насчет… этого? — И Питер прижался к пылающему соску губами, рисуя на ее груди сложный рисунок медленными, ласкающими движениями языка. — Помню, как тебе нравилось, когда я так делал, — еле слышно шепнул он, не отрываясь от нежной кожи девушки. — Как ты просила, чтобы я повторял это снова и снова… Помню, как довел тебя до экстаза, всего лишь зажав свою ногу между твоих бедер и лаская твои соски.
А Холли вспомнила, как он умел находить нужные слова — не хуже, чем нужные ласки. Ноги ее стали ватными, казалось, она вот-вот растает. Между тем Питер ловко освободил ее от остатков одежды. Холли смутилась, когда он снял ее простые белые трусики, но тот, глядя на них, лишь улыбнулся.
— Просто и естественно, — заметил он. — Знаешь, как эротично они выглядят по контрасту с той полоской черного кружева, которая была на тебе в ту ночь? — И он мягко провел по кустику светлых завитков, которые скрывались под трусиками.
Гул двигателя под ногами, казалось, отдавался эхом в сердце Холли. Питер сбросил с себя остатки одежды почти с мальчишеской готовностью. Но когда он попытался слишком страстно заключить Холли в свои объятия, в этом уже не было ничего мальчишеского.
В углу кабины находилась большая кровать. Гладкое синее атласное белье поблескивало в свете лампочек, встроенных в книжные полки, которые висели над кроватью. Однако когда Питер вновь попытался притянуть Холли к себе, она воспротивилась.
Опустившись коленями на толстый пушистый ковер, она провела руками по его сильным бедрам, скользнув большими пальцами вдоль чувствительных точек по обе стороны его чресел.
Питер наклонился и замер, стиснув руками ее плечи.
— Холли…
Она бесстрашно подняла на него глаза.
— Я хочу любить тебя. — Она видела, как ее возлюбленный буквально пожирал глазами ее обнаженное тело, застывшее в позе покорности, и поспешно продолжила: — Я хочу любить тебя также, как ты любил меня в ту ночь…
Ноздри Питера раздулись. Холли взяла в рот его мужское естество и медленно повела его к вершинам экстаза. Он выгнул шею, на которой веревками вздулись вены, стиснул зубы, борясь с наступающим взрывом, пытаясь оттянуть момент высшего наслаждения. Потом запустил пальцы в ее волосы, как бы направляя каждое движение ее нежных губ, а когда оттягивать мгновение блаженства стало совсем невыносимо, он отпустил ее и, издав низкий гортанный стон, полностью отдался во власть наслаждения.
Только теперь Холли позволила себе лечь рядом с ним на смятое покрывало.
— Ты необыкновенно щедрая возлюбленная — прошептал Питер, приподнимаясь на локте , чтобы посмотреть, какова была реакция Холли на ее собственную дерзость. — Кстати, должен с сожалением констатировать, что ты, возможно, похоронила свой шанс на то, чтобы с тобой как следует занялись любовью.
Холли невольно захихикала, радуясь тому, что он оценил ее усилия.
— Сомневаюсь, учитывая то, что я о тебе знаю… — И тихо ахнула, ибо пальцы Питера в эту минуту легко прошлись по низу ее живота.
— Твой муж не удовлетворял тебя в постели, правда? — Он провел ладонью вдоль ее живота к груди и прильнул губами к влажному соску.
По телу Холли пробежала дрожь.
— Я думала, что удовлетворял, — еле слышно прошептала она. — До того как узнала тебя… тогда и поняла, что к чему. С ним я никогда… никогда не испытывала того же, что с тобой…
Глаза Питера затуманились почти серебристым светом. Он ласково провел рукой по ее волосам.
— У тебя никогда не было оргазма, да?Холли вспыхнула. В голосе Питера звучало скрытое удовлетворение и даже нотки гордости.
— Ты была такой восхитительно пылкой в ту ночь, по-моему, ты даже не сразу осознала, что с тобой творится. Зато потом ты была просто ненасытна и так жаждала новых экспериментов, что я не мог тебе отказать.
Он легко коснулся губами ее рта, дразняще скользнул языком вдоль щеки, а потом стал покрывать поцелуями ее тело и ласкал ее до тех пор, пока Холли не прижалась к нему, двигаясь с ним в едином ритме. Наконец Питер глухо застонал и, перекатившись на живот, лег поверх Холли.
— Ты моя кудесница, — хрипло прошептал он, раздвигая коленом бедра девушки.
Холли ощутила силу его желания, он уже почти вошел в нее, как вдруг она резко напряглась.
— Питер! У тебя ведь нет защиты…
Он замер и невольно опустил глаза вниз, затем поднял голову и встретил испуганный взгляд зеленых глаз Холли.
— Это небезопасно, — срывающимся шепотом произнесла она. — Я не принимала пилюли с тех пор, как умер Гленн. Он… не хотел, чтобы у нас были дети.
И тут Холли словно прорвало. Слова шли сплошным потоком, как лавина. Она сбивчиво рассказала Питеру всю историю отношений ее мужа с любовницей. Как Эдна призналась ей затем, что Гленн считал ее неподходящей кандидатурой на роль жены преуспевающего бизнесмена, говорил, что со своими крашеными волосами и огромным бюстом она слишком вульгарна и чересчур сексуальна, да и недостаточно образованна к тому же.
А Холли с ее воспитанием, образованием и связями была как раз той женщиной, которая подходила амбициозному Гленну для антуража. Как она, чтобы порадовать мужа, продолжала учиться на юридическом, хотя и поняла к тому времени, что профессия адвоката ей совсем не подходит. Как брала все новую и новую работу, чтобы дать возможность Гленну содержать большой шикарный дом в престижном районе, который, как он считал, соответствовал его имиджу. Как играла роль хозяйки дома, когда тому приходило на ум похвастаться своей «гармоничной» семейной жизнью.
Как никогда не устраивала ему сцен по поводу того, что он задерживался на работе или надолго отлучался из дома…
— Но что бы я ни делала, ему всегда чего-то не хватало, — с горечью заключила Холли. — И я никак не могла уговорить его завести ребенка. Эдне он позволил забеременеть, а надо мной стоял каждое утро, пока не убеждался, что я приняла противозачаточное …
— Бедная моя Холли. — Питер нежно прильнул к ее дрожащим губам, а потом прижался лбом к ее лбу. — Твой муж был просто жалкий обманщик, ничтожество. И, то, что он отказывал тебе в ребенке, характеризует его определенным образом. Хотя для него это имело свой особый смысл, поскольку как бы
