алмазное колье…
– Поцелуй меня, Поляков.
– Завтра сходи к нашему тайнику и напиши Василию, чтоб прислали человека за бумагами для «Посоха»… Не пройдет и двух дней, как я притащу к бабе Ане Стоценко на покаяние… За уши притащу… Милка, мне хорошо с тобой, но… Но надо довести дело до конца – я обязан разобраться в механизме метаморфоз. И все. И мы катим в Ленинград. И можем обвенчаться в церкви, перед официальной росписью… Найдем какую-нибудь старенькую покосившуюся церквушку, подкупим попа и ночью совершим таинство венчания. Как ты, согласна?
– Серьезно? – спросила Милка удивленно. В ее зрачке утонул блик лунного света. Странно, но глаза перестали быть зелеными.
– А что? Женятся – нормальные люди, конечно, – только один раз. Почему бы не сделать так, чтоб навек в памяти осталось.
– Ловлю на слове. Чтоб непременно в дряхлой церкви и чтоб поп был подкуплен!.. А ты говоришь, стар! Господи, хорошо-то как!.. А мне только так и нужно – чтоб с вывихом, но празднично.
– Раздобудем телегу, набросаем в нее рябиновых веток с ягодами, – фантазировал я.
– Ну, е-мое! Чувствовала, знала, ты тот – мой!
Честно говоря, мне больше нравится простота, но сейчас в ночном лесу захотелось выдать что-то необычное для моего характера, например почитать стихи. Но в голову лезли школьные, из учебников литературы.
Мы шли медленно, поминутно останавливаясь, чтобы прижаться друг к другу, пошептаться, словно кто- то мог услышать нас.
Старуха поджидала нас на крылечке.
– Ночь-то какая, – вздохнула она. – Комаров нет, и теплынь. Благодать… Соколику передай, пусть не противится.
Думал, не усну после лесного свидания с Милкой, но ошибся – едва прислонил голову к подушке, так с ходу и уснул.
Стоценко ждал меня там, где мы расстались с ним прошлой ночью.
– Приветствую короля джунглей! – Я, озираясь, приблизился к нему, и мы пожали друг другу лапы. – Чертовски хочется прыгать по деревьям, например, – сказал я, почувствовав, как напружились мышцы.
И прыгнул… Дуб толстый, сучки крепкие, и их много. Дивился точности каждого своего движения.
Как приятно вот так… с ветки… на ветку, с ветки на ветку… Такое впечатление, что весь состою из расплавленного удовольствия.
– Мираж… Постигай быстро и не трать лишних мозговых клеток.
– Ты о чем? – не понял я, опускаясь на колени перед странным желтым цветком, похожим на колокольчик.
– Нет ничего этого. – Стоценко развел руками и присел в траву передо мной. – Нет физических прыжков. И мышц нет, и обезьяны нет в тебе, вернее, в твоем настоящем теле.
– А как же я по деревьям прыгал? – Я протянул Стоценко свои когтистые, волосатые лапы.
– Смотри. – Стоценко – что за наваждение? – говорил с закрытыми глазами и ртом. Не шевелились у него губы. Чревовещатель, что ли? – Сейчас я превращусь в птицу.
Обезьяна, сидевшая передо мной, плавно взмахнула конечностями, оторвалась от земли и… гигантская птица, распахнув крылья… перевернулась в воздухе и… села в траву обезьяной.
– Или вот так. – Обезьяна-Стоценко сунула лапу в землю, как в жидкость… – Смотри… – провел лапой по траве. Но трава не шелохнулась – лапа прошла сквозь нее.
– Но этого не может быть! – воскликнул я и выдернул из земли желтый колокольчик вместе с корнем: – Вот!
Сте… Стебель растаял в лапе и оказался там, откуда я его выдрал.
– Я был удивлен не меньше твоего. – Голос Стоценко.
– Но… В таком случае мы… Мы должны провалиться сквозь землю! Почему же…
– Не проваливаемся, как видишь. Надо принять как данность: то, что мы из себя представляем в данный момент, умеет мгновенно фиксироваться в заданной нашим мозгом точке пространства. Ты понимаешь?.. В заданной… Хочешь – лети птицей, желаешь быть тигром – пожалуйста. Облик не имеет значения. И в образе тигра можешь, если пожелаешь конечно, парить над землей. Обезьяний вид не очень хорош, но нам все же необходим хоть какой-то.
Я пожал плечами и подумал, что мой жест, наверное, выглядит комично – обезьяна, пожимающая плечами.
– Древние выдумали образ ангела… Может, они посещали этот мир? Как думаешь?.. Ведь ангелом быть довольно удобно.
Обезьяна исчезла, а вместо нее передо мной стоял крылатый юноша в тунике голубого цвета. Он подмигнул мне:
– Называй меня Стоцем. Внешность должна гармонировать с именем, я так считаю.
– Поль, – представился я, превратившись в ангела. По телу разлилась теплая кровь умиротворения и покоя. Захотелось взять в руки лютню и возвестить миру о всеобщем счастии и гармонии.
Стоц взмахнул могучими белыми крыльями и взлетел, устремляясь к облакам. Я последовал за ним.
