вывернул ему кисть неестественным образом, и Гусь издал протяжный звук на высокой ноте. Мишель вздрогнул.
Хелье был бледен, глаза сверкали. Убедившись, что Мишель и Гусь сидят смиренно на сундуке и не собираются более ему перечить, он подобрал сверд Гуся, отошел в раздражении к столу, глянул зло на Нестора (Нестор отшатнулся) и некоторое время смотрел на разложенные на столе свитки. Один из свитков он показал Нестору, взяв двумя пальцами.
— Что это? — спросил Нестор. — Это… э…
— План какого-то мезона, — сказал Хелье, вглядываясь.
Бросив план на стол, он положил поверх бумаг сверд.
Мишелю было стыдно и страшно. Поняв раньше Гуся, что отец Нестора — человек серьезный, он сидел на сундуке рядом со стонущим Гусем, не смея поднять глаза. Бальтирад натянулся, сверд в ножнах уперся в бок сундука — Мишель не смел его поправить, дабы не возбудить подозрения Хелье, не вызвать его гнев. Он не любил драки и никогда в них не ввязывался.
Нестор и раньше видел своего отца в схватке, видел упражнения с вояками, коим по просьбе Ярослава Хелье давал уроки на заднем дворе дома, видел шуточные игры Хелье с Гостемилом, и оставался равнодушен. Нестор вообще не любил драки и стычки, если в них не было эпики исторической. По молодости, или из-за общей внутренней расслабленности, мысль, что современные драки могут показаться эпическими будущим летописцам, не приходила ему в голову.
— Хорошие у тебя друзья, — сказал Хелье Нестору. — Невинные алумни. Дурак.
— Отец, я ведь…
— Ты сопляк и невежда, и в людях не разбираешься. Три недели у тебя под носом планируют грабеж, даже чертежи где-то управились достать. Ну, вот тебе урок. Вот скажи, глядя на этот самый план — что это за мезон такой? Для чего он им нужен?
— Отец, я…
— План мезона в руках татей, сын мой, может означать только одно — в этом мезоне хранятся деньги. Теперь давай подумаем, что это за деньги и что за мезон. Какие у тебя предположения?
— Я…
— Отвечай, когда отец спрашивает!
— Не знаю…
— Не знаешь? Купцы с Правого Берега хранят золото в Венеции, если достаточно богаты. А в Париже у них лишь небольшая часть, для торговли. И охрана у них зверская. Сбережения ремесленников не стоят трех недель планирования. Церковь грабить твоим дружкам не с руки — в церквах день на день не попадает, да и прячут церковники свою казну умело. Так прячут, что и охраны им не нужно. Далее, заметь, что переодеты юноши гвардейцами. Вывод напрашивается сам собой. Какой вывод?
— Отец, ты вон как Гуся отделал…
Гусь всё пытался остановить кровь, льющуюся из носа. Мишель боялся ему помогать, боялся сказать хоть слово, боялся двинуться. Гусь похныкивал и старался не вертеть торсом.
— Алумни наши собрались опустошать королевскую казну, находящуюся в подвальном помещении мезона, прилегающего к пале. Охрана из десяти человек, сменяются каждые шесть часов. Вдвоем эти увальни с ними не справятся, а это значит, что некоторые из стражников введены в долю, равно как и казначей. Как бишь его? Странная кличка… Бату, кажется.
Мишеля охватил ужас. Этот человек — королевский спьен. Король все знает. Сейчас придут ратники, Мишеля и Гуся схватят, посадят в подземелье, будут пытать, и казнят.
— Для остальных придуман отвлекающий маневр, — продолжал Хелье. — Не очень сложный, наверняка связано с наймом служительниц какого-нибудь борделя. — Он повернулся к Нестору. — Хорлов терем на местном наречии — бордель, не так ли?
— А я откуда знаю? — растерянно спросил Нестор. — Я в такие заведения не хожу.
— Не ханжи, сын мой, тебе это не к лицу, — наставительно заметил ему Хелье.
— Я не ханжу, просто дорого там.
— Ага. Ну, что ж. Итак, горе-алумни переоделись и уходят — следовательно, ограбление назначено на это время. Как-то глупо. Вы, молодые люди, умом обижены.
— Отец, ты…
— Заткнись, Нестор.
Хелье подошел к татям.
— Смотреть на меня! Две глупости подряд вы совершили. Во-первых, потратив столько трудов на планирование, вы все испортили, позарившись на скромные медяки бедного алумно. И вторая глупость — вы задели мои отцовские чувства.
— Это Гусь по глупости, — поспешно заверил Мишель. — Ты, добрый человек, не слушай Гуся, он вовсе ничего такого не имел в виду, мы люди мирные.
— Мирные? — Хелье снова разозлился. — А вот я сейчас провожу вас, мирных людей, к королю. Пусть он решит, мирные вы или нет. А?
Он сделал шаг вперед. Гусь взвизгнул и захныкал, а Мишель прикрылся, ожидая удара.
В дверь постучали.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. НОВАЯ ВЛАСТЬ
Они позавтракали, понежились в постели, откладывая момент, когда необходимо будет все-таки что- то решать и, возможно, скрывать что-то друг от друга.
— А если я стану королем, — сказал наконец Казимир, — мне нужно будет давать отчет Неустрашимым, советоваться с ними?
— Нет. Это они будут давать отчет.
— Кому?
— Мне, — объяснила Мария.
— А я что буду делать?
— А ты будешь меня любить.
— А воевать кто будет?
— А воевать будет твое войско.
— А я?
— А ты не будешь воевать.
— Почему?
— Потому что ребенку нужен отец.
— А если… если я откажусь от… слушай, давай просто куда-нибудь уедем. В Венецию, например.
— Там меня знают.
— В Бургундию.
— Меня и там знают.
— Ну, куда-нибудь, где тебя не знают.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому что у меня есть перед Содружеством обязательства.
— У меня тоже есть обязательства! Ничем они не хуже твоих.
— Это так.
— Ну вот, видишь.
— А только — если ты нарушишь свои обязательства, я сумею тебя защитить, — сказала она. — А если я нарушу свои, меня никто не защитит, и тебя тоже.
— Как все сложно! — возмутился Казимир. — Угораздило же тебя… меня… Ну почему!
— Бедный мой мальчик, — сказала Мария. — Действительно, все это не просто. Не грусти.
Она считает, что мною можно помыкать, подумал он.
