— Можно было бы, не убивал бы, — вздохнул я. — Они перекрыли выход с переулка и начали стрелять, едва заметили. Я их убивал не из мести, а только для того, чтобы сохранить себе жизнь.
— Да, — кивнул Роман. — Ты отдыхай, ночка у тебя была нелегкой, а когда молоко привезут, я найду за ним кого послать.
Спать мне уже почему-то больше не хотелось. Роман колдовал у котлов, я его видел в приоткрытую дверь бытовки. Посмотреть было на что, работа еще та.
Поскольку он работал один, то ему приходилось кидать уголек практически без перерывов. А еще ему нужно было успевать уголь с улицы завезти, а это немного — немало примерно пять тонн на котел, и вывезти золу, ее хоть немного, но все равно образовывалось тонна. Да и печи топить, это те же пять тонн внутрь закидать, да не просто так, а аккуратно, чтобы и огонь не затушить, и чтобы горело равномерно.
Работу я эту знал, сам когда-то немного поработал золыциком. Кормили, правда, в те времена не так вкусно, но и еды и в те времена было навалом. Я вспомнил и загрустил. Куда уходит жизнь? К чему рвался? Хотел быстро стать взрослым? Ну, вот и стал, а дальше что? Впереди только смерть. Даже потомством не обзавелся. Нашлась бы хоть одна женщина в этом городе, которая могла бы выйти за меня замуж?
Нашлась бы, в этом я не сомневался.
Так все-таки для чего живем?
Я тихо выругался, потому что ответа не знал, а создавать новые версии, мне не хотелось. Насколько мне известно, человечество эти цели придумывает уже не одну тысячу лет, а результат плачевен. Одна свежая мысль все-таки как-то случайно забрела в мою голову:
«…Либо мы живем глупо и бессмысленно, случайно и непредсказуемо, либо за нашей жизнью следит незримый наблюдатель, который подкидывает нам всевозможные задачки, в качестве теста для выявления кого-то, кто ему нужен…»
Только зачем мне-то подкидывать такие неразрешимые задачки? Итак, же понятно, что решить ничего не смогу, а только окончательно запутаюсь. Вот и сейчас сижу и не знаю, что мне делать.
Появилось новые трупы, да еще и раненые, а значит, еще больше следов и знаков, говорящих о том, кто это сделал.
В конце концов, оперативники как бы хорошо не относились к моим благородным порывам, перестанут меня прикрывать. И совсем не потому, что им прикажут — найти и обезвредить, а потому что с них спрос за количество нераскрытых преступлений и отдельный счет за убийства. И не важно, кто и за что кого убивает…
Наверно, уже весь город знает, что это я. Думаю, многие только пожимают плечам — мол, давно ждали…
Интересно, а какие на меня ставки? Они по идее должны расти с каждым днем, гоняются-то за мной, а убиваю я. Один против сотни бандитов.
Надо отвлечься от грустных мыслей, и без них противно…
Итак, чего же я хочу? Задал себе этот вопрос и сразу горестно замычал.
Уже ничего…
Устал, мне плохо, я нездоров. Мне хочется исчезнуть навсегда из этого мира. Правда, вот как раз за этим дело не постоит. Все к тому и идет. Хочу отмстить за смерть Ольги? Если честно, то уже не очень. Хоть и зря они убили ангела…
Так может это и есть ответ? Убить и умереть. Или умереть и не убить? Как там сказал кто-то «Разница между живым и мертвым на войне — одна ресничка?»
А у нас война, по крайней мере, у меня с бандитами. Я ее объявил, и ее закончу. Вот немного посижу, доберусь до дома, выпью, а дальше пусть будет, как будет…
Тут я опять горестно замычал. А может быть и так, я их всех убью и останусь в живых, потому что убивать буду не сам, а мое второе «я», а оно умирать не хочет…
Только почему же мне так плохо? Я встал и даже удивился тому, что внутри ничего не кольнуло. Значит, пора, пока размышления оставим, а потом и размышлять, возможно, не придется. Убьют меня, а мертвые не мыслят… Впрочем, как говорит китайская поговорка: «Если зайца загнать в угол, то и он становится тигром».
Я заяц, и всегда был им, и загнан в угол. Что ж проверим насколько это верно…
— Ты куда? — поинтересовался Роман, искоса глянув на меня, продолжая шуровать в топке длинной кочергой. — Сейчас молоко принесут, я позвонил, должна придти девушка из буфета. Подожди немного…
Я задумался. Может действительно подождать? Часом больше, часом меньше, не играет никакой роли, тем более что милиция усиленно занимается моим розыском. Не пройду и пары улиц, как меня кто-нибудь заметит. Город-то маленький, все на виду, да и знают меня многие, а уж слухи ходят, наверняка, жуткие.
Что-то типа: «Сбежал с психбольницы душевно больной маньяк — убийца…»
— Хорошо, подожду.
— Только что-то она долго не идет, —
Роман вытер пот рукавом. — Сказали, что пошлют сразу, а идти здесь не больше пяти минут, а уже прошло пятнадцать. Может, задержал кто?
— Может, и задержал, — пожал я плечами и, прислушавшись к себе, ощутил тревогу, она росла. Взялась неизвестно откуда и настолько уже усилилась, что впору бежать, сломя голову. У меня такое бывало, как правило, перед очень большими неприятностями.
Сердце мощно и быстро забилось, адреналин попал в кровь. Кожа на руках стала влажной от пота.
Не нравилось мне это, ох как не нравилось…
— Ты не выходи никуда, — посоветовал я Роману. — А я понаблюдаю, может, увижу девушку эту. Показываться ей не буду. Когда уйдет, вернусь, не лишним будет подышать свежим воздухом, кислорода здесь явно не хватает.
— Котельная всегда закрыта, для того чтобы в нее войти, нужно позвонить, чтобы я открыл дверь. Замок электрический, а кнопка здесь. Так что никто сюда без моего разрешения не попадет, если только через забор не перелезет, но это не просто, он довольно высокий.
Поэтому когда девушка придет, она позвонит, и мне придется или идти к калитке, или нажать кнопку отсюда. Так что мне ее все равно встречать, а тебе бы лучше поспать. — Не могу спать, тревожит что-то, да и захотелось свежим воздухом подышать. — Я остро чувствовал, что мне необходимо выйти. —
Постараюсь сделать так, чтобы меня никто не заметил, залягу где-нибудь…
— Иди, конечно, если хочется, — покивал
Роман. — Только аккуратнее, двор котельной просматривается с верхних этажей здания управления. Не то, чтобы меня будут ругать, но бывает и Перо там находится, комбинат-то под ними…
— Учту, — я подошел к двери, открыл ее и выглянул. Во дворе начинался солнечный день, хоть на горизонте и чернели небольшие дождевые тучки. В котельной царил полумрак, поэтому глаза у меня от яркого света закрылись сами собой.
Подождав пару минут, я их снова открыл. Погода замечательная, самое время для смерти. Листья желтеют, и от них идет такой сладостный характерный запах гниения и умирания, что даже запах угольной пыли не перебивает. Впрочем, что такое уголь? Это не что иное, как умершие когда-то деревья…
Я прошелся по двору, разглядывая угольные кучи и высокий бетонный забор. Больше здесь ничего не было, если не считать, заасфальтированную дорожку, ведущую к массивным железным воротам. В них была встроена калитка, закрытая на электрический замок.
Прошел, сел под деревом на сколоченную кем-то из кочегаров скамейку со столом. Прислонился спиной к стволу и закрыл глаза, чтобы не слепило солнце, поднимающееся над горизонтом. По внутренним ощущениям, было утро, примерно часов девять, полдесятого. Обычно в это время я возвращался я с работы из детского сада…
…Да, прошлое никогда не возвращается. Я жил и был счастлив, только не знал об этом. Теперь знаю. Только так и происходит, осознаешь всю ценность того, что потерял, когда понимаешь, что больше такое никогда не повторится.
А ко мне все это имеет непосредственное отношение. В большой войне одиночки не выживают.
