– Не успел! – Алексей Семенович разводит руками. – Вы ведь так ждали ее ответа!.. Сейчас все вам объясню. Но что сказать ей от вашего имени?
– Скажите, что мы сделаем для нее все возможное! – Я говорю это в полной уверенности, что Витька думает так же. А если даже он думает и не так, я могу обойтись и без него. Я никуда не хочу отпускать от себя Корнелию. Никуда! – Скажите ей, что мы будем учить ее всему, чему положено учить современного человека. Она может ни о чем не волноваться. – Я усмехаюсь. – Обойдемся как-нибудь без царя. – Кстати, скажите ей и про царя тоже…
– Разумеется, молодые люди!
– Я присоединяюсь ко всему этому, – вставляет Витька.
Алексей Семенович говорит долго. Корнелия слушает его и поглядывает на меня. Потом она уже не глядит на меня. Она глядит только на Алексея Семеновича. Я слышу, как мелькает в его фразах слово «rex- царь», – и понимаю, что он в сжатом виде рассказывает ей историю нашей революции. Идет, так сказать, первый урок начальной политграмоты.
Потом Алексей Семенович умолкает и переводит взгляд на нас.
Он глядит по очереди своими пронзительными серыми глазами то на меня, то на Витьку и говорит:
– А теперь, молодые люди, я хотел бы высказать вам два своих соображения. Они интересны вам?
– Разумеется! – говорит Витька.
– Конечно! – подтверждаю я. – Что за вопрос!
– Для меня эта история, естественно, более необычна, чем для вас. Я не ретроград и читал об эйнштейновской теории относительности. Но с таким феноменальным ее подтверждением я, конечно, не ожидал встретиться. Я тоже готов поверить в то, что она говорит. Тем более, что вы сами видели какой-то неизвестный летательный аппарат. Но можете ли вы мне объяснить, почему этот аппарат опустился на нашу землю незамеченным? Ведь у нас есть радиолокаторы, которые за сотни километров обнаруживают в небе чуть ли не птицу! Почему же пролетел этот шар?
– Это может объясняться очень просто, – отвечает Витька. – Радиолокация основана на том, что все земные тела отталкивают радиоволны. По крайней мере, значительную их часть. Эти отразившиеся радиоволны возвращаются к локатору и очерчивают на его экране примерные контуры оттолкнувшего их предмета. Если людям той планеты удалось создать тело, поглощающее или пропускающее через себя все радиоволны, то оно не может быть обнаружено локатором. Волны радара пройдут сквозь него или поглотятся им и обратно не вернутся. И поэтому на экранах локаторов ничего не появится. Видимо, шары этих космонавтов обладают такими свойствами. Я уже думал об этом, – признается Витька. – И не только в связи с приземлением Корнелии. Видимо, таким же свойством поглощать или пропускать радиоволны обладали и военные ракеты на родине этих людей. Иначе там не решились бы развязать ядерную войну. А когда неуловимы для радара – соблазн велик. Каждому будет казаться, что он сможет нажать кнопку безнаказанно. Этакая самоубийственная иллюзия для неврастеников… Со временем могут появиться такие ракеты и на Земле. Теоретически это вполне возможно. Так что радар – не вечная защита. Но лучше бы, конечно, на Земле таким ракетам не появляться!..
Мы благодарим его и поднимаемся. Корнелия тоже благодарит его своим коротким «Grato».
…И вот мы снова сидим в машине, и машина глотает километры, и Корнелия жадно глядит по сторонам. У заднего стекла, за моей спиной, громоздится стопка книг – учебники латинского языка и словари. Мы купили все, что было в книжных магазинах Симферополя.
Теперь мы оба будем изучать латынь. Не для экзаменов, а для жизни.
Не на тройку, а всерьез. И еще там лежат два разных букваря и детская азбука с картинками. Это для Корнелии. Мы начнем учить ее прямо в дороге. Начнем с самого главного – с языка. По существу, мы уже учим ее.
Мы учили ее в столовой, когда обедали, учили в книжных магазинах. Она способная ученица. Она легко запоминает слова, особенно если в них латинские корни. Но сейчас она все-таки спрашивает меня по- латыни, ибо по-русски этого спросить не может:
– Quo vehimus?
И я отвечаю ей:
– Pro urbe Гурзуф.
Да, мы едем в Гурзуф. Там живет Витькина тетка. Мы не собирались раньше заезжать к ней.
Витька не видел ее уже шесть лет и не умер бы, если бы не увидел еще столько же. Но сейчас эта тетка нужна. Не нам – Корнелии. Потому что Корнелии нужно одеться. Так, как одеваются женщины в нашей стране. И для этого, конечно, нужна помощь женщины.
Гурзуфская тетка уже немолода – ей явно за пятьдесят.
Полная, но очень подвижная, и, чувствуется, энергичная, она даже не выслушивает Витькиного рассказа до конца и со скептической улыбкой перебивает:
– И зачем, Витюшка, ты все эти страсти-то говоришь? Переночевать вам нужно – так мой дом весь ваш. А то и полный отпуск живите. Квартиранты вон завтра вечером уезжают – вышел их срок. Могу больше никого не пускать. Что с девушкой приехал – так ведь я только рада за тебя. Пора уж и жениться. У других в твои-то годы детишки бегают. А ты все холостуешь… Только страсти-то эти зачем выдумываешь? Так ведь я говорю, девушка?
Она обращается с этим вопросом к Корнелии, и Корнелия вежливо улыбается и извиняющимся тоном произносит:
– Non intellego.
– Чего-чего? – Тетка даже прикладывает руку к уху, чтобы лучше слышать.
– Она не понимает по-русски, – вставляю я. Она говорит вам, что не понимает.
– Иностранка, что ли, какая?
