купание в знаменитом озере, чья вода даровала минимум бессмертие, и постельные игры, и игру в рулетку и тройные кости, а в виде оригинальной приправы – рассказы Рашида об истории «Аламута». Бурдючок-хаким, оказывается, знал немало любопытного, и Равиль, быстро проникшийся симпатией к разговорчивому однокашнику Кадаля, уже предвкушал, как сможет блеснуть своими познаниями в кругу Семьи, удивляя шейхов и шестерок примерами из истории «горных орлов».
Заодно выяснилось, что заехать в мектеб надо не только Равилю с дочкой, но и Рашиду – получить отпускные и расписаться в ведомости. Что ж, у бедных – свои причуды. Ну а Лейла и Кадаль решили поехать просто за компанию, благо места в шестидверном «Чауше» хватало на всех.
Дымя сигарой на переднем сиденье, ар-Рави неожиданно для себя самого вспомнил рассказы престарелых, вышедших в тираж шейхов. Дескать, в прежние времена – гораздо лучшие, чем нынешние, с точки зрения замшелых старцев – каждому из «орлов», возглавляющих Семьи, кроме вазирга-советника полагался еще и доверенный астролог-звездочет. Бывали случаи, когда задуманная и тщательно спланированная операция отменялась только благодаря неласковому расположению треклятых планет.
«Подвесили бы парочку умников вверх ногами, – подумал Равиль, – глядишь, и солнце мигом взошло бы с запада!»
Дурацкие мысли преследовали его до самого Дурбана.
16. ХАЙЛЬ-БАШИ
Звонок Карена едва не застал Фаршедварда Али-бея врасплох. Вот так прямо взяла – и согласилась?! Конечно, никогда нельзя было предугадать заранее, что взбредет странной девчонке в голову, но не до такой же степени! Чуть ли не месяц упираться козой-стрекозой – и вдруг согласиться на предложение постояльца, человека полузнакомого и вообще...
Эй, Тот-еще-Фарш, ты ревнуешь?
«Я должен быть там, – неожиданно для самого себя подумал хайль-баши. – Я должен лично видеть, как она поведет себя внутри. А заодно... полезно было бы взглянуть на реакцию небезызвестного хакима- фотолюбителя! Почему-то мне кажется, что сегодня он тоже появится в мектебе...»
Хайль-баши озаботился подходящим поводом для визита, но повод неожиданно нашелся сам собой. Юный племянник Фаршедварда, Валих Али-бей, наотрез отказывался уезжать из мектеба раньше полудня, пока не досмотрит очередные две части любимого сериала «Железная Рука», и Али-бей поспешил успокоить мать Валиха, пообещав, что лично заедет за племянником чуть попозже.
Когда раздался повторный звонок от Карена, сообщившего, что они выезжают из тупика Ош-Дастан – хайль-баши был готов.
С помпой въезжать на территорию мектеба Фаршедвард не захотел, приказав водителю-мушерифу выключить мигалку и поставить служебную «кабаргу» снаружи, у обочины.
Охранника у ворот почему-то не оказалось, и, проходя мимо пустовавшей сейчас застекленной будки, хайль-баши мельком отметил несомненное нарушение порядка.
Куда только гулям-эмир смотрит?!
На бетонной площадке у центрального входа в мектеб стояли машины: знакомый Али-бею пижон-«Чауш», нагло растопырившийся всеми шестью дверцами, и мектебовский «ишачок», из недр которого Карен вместе с еще одним охранником выгружали бабушку Бобовай. Разумеется, старуха ястребом восседала в неизменном антикварном кресле, сыпля поучениями и добрыми советами, а Сколопендра безучастно торчала рядом. Шмыгала носом. В шаль куталась. Холодно ей было, в этакую жарищу. И смотрела отнюдь не на мектеб, не на бабушку, не на гулямов и даже не на приближающегося по аллее хайль-баши: девочка уставилась на решетчатую ограду, обсаженную изнутри густым кустарником, и словно что-то искала взглядом в гуще веток.
Искала – и никак не могла найти.
«Кажется, у нашей детки объявился личный повод для приезда», – отметил Тот-еще-Фарш, вперевалочку двигаясь по длинной аллее; и пока он шел, успело произойти многое.
На крыльцо вывалился шейх «Аламута», по пути засовывая в бороду очередную сигару, в сопровождении телохранителя и дочери – на тонком личике большеглазой Сунджан играла застенчивая улыбка; за Равилем спешил хаким-эмир собственной персоной, отчаянно пытаясь что-то втолковать «горному орлу», начавшему дымиться в прямом и переносном смысле; вслед за хаким-эмиром на крыльце стали быстро возникать по очереди, горохом из прохудившегося мешка: госпожа Коушут, толстеющий историк-фотолюбитель, его симпатичная подруга, уже виденный однажды Али-беем круглолицый доктор... Из окна над входом высовывались две детские физиономии, лучась от любопытства, но племянника Валиха среди них не было: очередная серия «Железной Руки» только подходила к концу, Чэн-в-Перчатке доблестно отражал происки врагов, кромсая встречных и поперечных любимым мечом, а в такие минуты оторвать юного Али-бея от телевизора не смогла бы и мировая война, разразись она сию минуту прямо во дворе мектеба.
Фаршедвард впился взглядом в хакима Рашида, стараясь не пропустить момент, когда историк увидит Сколопендру – но тут совсем рядом что-то зашелестело в зарослях рододендрона, и хайль-баши невольно обернулся.
В этот день судьба явно решила показать Али-бею козью морду. Косматую, вполне довольную жизнью морду, деловито пережевывающую экзотическую дрянь.
– Ме-е-е! – сообщила козья морда, приглашая к более тесному знакомству.
После чего следом за мордой из кустов выскочила целая коза и, дробно топоча копытцами, устремилась к своей престарелой хозяйке, обозревавшей (пока снаружи) здание мектеба.
Хаким-эмир подавился очередной репликой и начал медленно багроветь.
Очень похоже на закат в горах Сафед-Кух, если заночевать на перевале. «Скоро, однако, гроза будет», – говорят в таких случаях хакасцы-аксакалы, уминая табак в трубке.
– Эт-то еще что такое?! – медленно выдавил он, будто впервые в жизни видел живую козу, и, не дождавшись ответа, повернулся к охранникам:
– Дармоеды! Проворонили! Чтоб через минуту духу этой пакости здесь не было! Иначе через две минуты ВАШЕГО духу тут не будет!
