Пыльный и ободранный Руинтан, прихрамывая, бежал следом, постепенно отставая и ругаясь на ходу самыми черными словами...
15. «ГОРНЫЙ ОРЕЛ»
Судьба с жизнью перемигивались за спиной – и Большой Равиль чуял опасность, как вспугнутый олень чувствует идущую по пятам погоню, или – как ощущает присутствие добычи затаившийся в схроне чауш. Разумеется, Равиля куда больше устроил бы второй вариант, но шейх рассуждал трезво, понимая: сейчас его знахарек (да и он сам!) – скорее добыча, чем охотник.
Впрочем, добыча тоже имеет острые клыки.
Или тяжелые рога.
Или нужные связи.
Только до связей ли, когда поневоле готов уверовать во всякую чертовщину, и рука тянется почесать в затылке: а не прав ли часом знахарек? Может, впрямь – шайтаны из пекла сбежали, конец света, психическая эпидемия... Слов, слов-то каких нахватался! Чушь, скажете! И я скажу – чушь. Не бывает?! И я, господа мои, тоже скажу – не бывает. Зато стрелки с автоматическими винтовками – очень даже бывают! И смертнички из мушерифских застенков случайно не бегают – дураку ясно, без чужой помощи не обошлось! Как раз в нужный момент – чтоб автобус «Дурбан – Кабир» сам в руки напросился!
Выгребай потом знахарька из кучи трупов...
Тонко работают, хвостом их удави! Да только где тонко – там и рвется. Перемудрили вы, господа! Во второй раз промашка выходит! Нет, чтоб по-простому: пулю в затылок или из базуки в машину...
Иблисова кровь! А вдруг знахарек прав, и они в самом деле мысли читают?! Равиль тут старается, извилину за извилину цепляет, а они, вражины, как в распахнутом сейфе ковыряются и посмеиваются втихомолку!
Но заставить себя думать о чем-то другом Равиль не мог.
Откинувшись на атласные подушки, спала рядом «арендованная» на всю неделю «крошка сдобной булочки», томно вздыхая даже во сне и непроизвольно совершая губами весьма эротические движения; за стеной еле слышно повизгивала от удовольствия тахта, отдаваясь волнующему ритму – хаким с подругой, со вчера не добравшиеся до собственного номера, платили щедрую дань любовным утехам, восполняя упущенное за время недавней отлучки в город; что творилось в покоях Кадаля? – одному Творцу ведомо, но Равиль подозревал: «сеанс сексотерапии», предписанный доктору шейхом, успел закончиться. Интересно, знахарек без бабской фотографии трахнуться может или где?.. В голове немного гудело от выпитого коньяка, но сон бежал Большого Равиля. Три дня и три ночи шейх пытался убедить себя, что случайностям есть место на этом треклятом свете, что они оторвались от неведомых охотников и теперь все будет в порядке... Действительно, ничего особенного за это время не произошло, разве что Кадаль поздней страстью полюбил «Старый Кабир», причем непременно вошедший в совершеннолетие – но на третий вечер у Равиля возникло устойчивое чувство опасности, и ни коньяк, ни девочки не смогли его заглушить. Их Превосходительство Страх на часок-другой с неохотой отступал перед прелестями местных красоток и туманом опьянения – чтобы с удвоенной силой вернуться опять.
«Безумие ит-Сафеда пыталось добраться и до меня».
Может, добралось-таки? И не только до знахарька? Разве происходящее – не безумие? Покушение за покушением; видения доктора – и то, что он, Большой Равиль, фактически пошел на поводу у своего подопечного, встряв в грязное дело; безумный кутеж в пансионате, где они все как на ладони! – дошло вдруг до «горного орла», и он на мгновение покрылся холодным потом.
Что он делает?! Устраивает гулянки, словно прощаясь с жизнью, когда надо упрятать знахарька подальше, самому забиться в нору, раскинуть вокруг сети, напоить жвалы ядом – и ждать, не высовываясь!
«Горный орел» выбрался из постели, достал из коробки сигару, миниатюрной гильотинкой отрезал кончик. Огонек зажигалки отразился в глубине полированной, красного дерева, дверцы платяного шкафа, и Равилю на мгновение почудилось, что там, по другую сторону, шевельнулось темное существо.
Их Превосходительство Страх.
Вынуть бы из кобуры «Гасан», передернуть затвор, приставить к виску долгожданный ствол и сладострастно заставить палец согнуться... что?!
«Нервы, – подумалось задохнувшемуся от ужаса шейху. – Тут портовые тросы нужны, а не нервы...»
Он врал сам себе.
Он знал, что дело не в нервах.
Вернее, не только в нервах.
Ар-Рави несколько раз глубоко затянулся, понемногу успокаиваясь.
Значит, так: завтра он вместе со спящей в боковом крыле Сунджан (спасибо умнице-Лейле, все эти дни с удовольствием игравшей с девчушкой... нянькой нанять, что ли?)... о чем это он? Да, завтра вместе с дочкой заезжаем в мектеб, забираем табель на радость супруге, помешанной на успеваемости девочки, и – не медля ни минуты отправляем Сунджан в Оразм, к двоюродному братцу (отставному наркоману, спасибо знахарьку!) и его милой женушке, с которой Равиль в свое время...
Отправить. Именно в Оразм.
Знахарька – в горное урочище Бек-Неш, принадлежащее клану ар-Рави чуть ли не со времен Святого Гасана ас-Саббаха. У горцев Кадаля и шайтан не сыщет, а сыщет, так закается до упора вечности! И, наконец, самому «залечь на дно» здесь, в Дурбане, или в Хине – а людишки пусть побегают, пошустрят, поразнюхивают...
Равиль удовлетворенно кивнул – давно пора было так и сделать! – и стряхнул пепел с сигары в туфельку спящей рядом «ночной пери».
...наутро все полуночные страхи и черные мысли рассеялись, «уходить на дно» отчаянно не хотелось, а хотелось совсем наоборот: продолжить веселье в Озерном пансионате, включавшее и пышные банкеты, и
