комнату и запереть за ним дверь. Снаружи. Ключи отдадите мне. Почтенный Исфизар не в себе после пережитых потрясений, ему необходим отдых. Пока более здравомыслящие люди не разберутся в ситуации и не решат, какие меры надлежит принять в нашем положении. Вы слышите меня, господин Ташвард?
– Я слышу вас, – после длительной паузы ответила стена, твердея и прорастая цепкими пальцами, так что ополоумевший надим даже не стал оборачиваться.
Даже думать не стал, почему вышколенный армейской службой гулям-эмир не отрапортовал «так точно» или «слушаюсь», или еще что-нибудь в этом роде – ведь сказать Неистовой Зейри, что ты ее слушаешь, даже не слушаешь, а только слышишь, равносильно зародышу бунта на корабле... но огонь стал прахом, угольки – золой, а золу развеял ветер.
И все двенадцать домов Зодиака действительно сложились карточными постройками, сминая нимб-фарр и обрушиваясь на мягкое темечко.
Исфизар кулем осел на ступеньки, захрипел, рванув ворот рубашки, боком, по-крабьи сполз ниже и потерял сознание.
«Счастливец», – подумал кто-то из присутствующих.
Кто именно – осталось загадкой.
Самым ужасным в происходящем было то, что когда бесстрастный Гюрзец и белый как мел Усмар стали поднимать бесчувственного Исфизара – мосластый палец Улиткиных Рожек вновь поднялся и уперся в Сколопендру.
Как ствол, готовый плюнуть смертью.
– Убейте ее, – не приходя в себя, отчетливо произнес надим; и металла в его голосе, в чужом шелесте выходящего из ножен клинка, звякнуло поболе, чем у десятка Неистовых Зейри, вместе взятых.
– Пожалуйста, убейте ее, – сказал надим Исфизар. – Пожалуйста. Я вас очень прошу.
Доктор Кадаль наклонился, стараясь не привлекать внимания, и подобрал выпавшую из кармана надима фотографию: фонтан на площади Сорайя, радуга брызг, и смеющийся надим трогательно обнимает за плечи маленькую старушку со скорбно поджатыми губками.
Повертел снимок в руках.
В карман сунул.
5. АЗАТ
Это было удивительно, но Карен не испытывал ничего, кроме образовавшейся внутри пустоты. Сосало под ложечкой, слабо кружилась голова. «Мы никогда не выберемся отсюда», – мысль родилась сразу, прочно обосновавшись в сознании, по-хозяйски усевшись на краешке бездны и болтая тощими ножками в воздухе. Прыгаем, егерь? Взявшись за руки, а? Где мы? что мы? что с нами? – какая разница?! Можно разбиться в лепешку, отгрызая себе лапу за лапой, подобно схваченному капканом волку, можно искать виноватых и отгрызать лапы им, упиваясь сладкой слюной и кровью справедливого возмездия... но заставить себя делать это искренне и самозабвенно, как сумасшедший надим или телохранитель бородача?
Выше сил.
Первый раз в жизни Карен ощутил бессмысленность собственного существования.
Словно минуту назад тринадцатая по счету надпись «Висак-баши Карен Рудаби, 5965 – 5996 г.г. от с.м.», высеченная на обелиске, на остроконечном камне в ущелье Малого Хакаса, перестала быть поводом для хвастовства и шуток в знакомой компании, обратившись в реальность.
Братская могила.
Братская могила «Звездный час» имени Омера Хаома.
«Дальше продвинулись, – пели егеря на редких привалах, – дольше горели. Тех, что погибли, считаю храбрее...»
Считаю храбрее.
Лапа хайль-баши отодвинула его в сторону – Карен послушно сделал шаг, другой, и вновь застыл столбом.
– Нет уж, погодите, – вкрадчиво раскатился по двору бас Того-еще-Фарша, и спина бывшего нарачи заслонила бывшему егерю половину центрального корпуса мектеба; заслонила, страшно качнулась – грозящая рухнуть оползнем гора – и сместилась левее.
– Давайте не будем торопиться. Господин гулям-эмир, я к вам обращаюсь. Да, именно к вам, в первую очередь! По-моему, я здесь единственный представитель законной власти, и у меня складывается крайне нелестное впечатление... Вот-вот, вы правильно меня поняли: опустите вашего подопечного, если хотите, подстелите под него любую теплую тряпку, и бросьте коситься на госпожу Коушут!
Фаршедвард раздраженно топнул ногой – движение могло бы показаться детским, нарочитым, если не знать, как умеют топать борцы-нарачи; Али-бея цельно накренило в сторону, словно подрубленный ствол, толстая ножища приподнялась, зависла на мгновение, опустилась всей подошвой... и земля обиженно вздрогнула.
Гюрзец встопорщил седеющие усы, морщины на лице гулям-эмира заерзали, складываясь в непонятную гримасу; затем он кивнул Усмару и аккуратно расположил на крыльце тело надима Исфизара.
Укрыв ноги надиму собственным пиджаком; кобуры под пиджаком не оказалось, так что гулям-эмир ничем не рисковал.
Хотя он вообще ничем не рисковал – не больше прочих.
«Словно аукцион, – мелькнуло в мозгу Карена, мелькнуло и даже показалось смешным. – Мы торгуемся, Фарш намерен переспорить Зейри, а Гюрзец молоточком стучать будет. По надимовой макушке. Продано!»
