наружу.
– А если ее тово... заспиртовать? – предложил вдруг молчавший до сих пор пьяница.
– Хорошая мысль, – неожиданно согласилась женщина. – В медицинской части спирт есть. Усмар, возьми-ка ногу господина хаким-эмира и отнеси ее в лабораторию. Спирт в сейфе, ключ от сейфа висит на панели за дверью.
Усмар хотел было что-то возразить, но передумал, брезгливо взял отсеченную конечность двумя пальцами за лодыжку и направился вглубь мектеба. Пьяница-козопас, как привязанный, последовал за ним.
Администраторша прислушалась, как затихают на лестнице их шаги, и повернулась к оставшимся.
– Итак, мы заперты здесь неизвестно насколько, – спокойно констатировала она. – Электричества у нас нет, холодильники, соответственно, не работают...
– Воды тоже нет, – буркнул Равиль.
– Совершенно верно, господин ар-Рави. А если вы будете столько курить, то скоро не будет и кислорода. И без того уже дышать нечем!
Большой Равиль извлек из бороды сигару, втянул, раздувая ноздри, воздух...
– Действительно, душновато, – согласился шейх. – Так что ж теперь, и не курить? Тогда я вообще задохнусь!
Огромный клуб дыма, выпущенный Равилем, должен был подтвердить истинность этого утверждения.
Женщина секунду поколебалась и решила не связываться с «горным орлом».
– В общем, нам надо сообща постараться...
В недрах мектеба раздался глухой удар, потом еще один, а вслед за ними – треск и грохот.
Стоявший на крыльце гулям и телохранитель Равиля, не сговариваясь, ринулись вверх по ступенькам. Но тут оказалось, что дверной проем прочно закупорен объемистым хайль-баши, который, похоже, никуда не торопился.
Как пробка в бутылке старого вина, залитая смолой – философская пробка, понимающая неизбежность штопора, но отнюдь не стремящаяся ускорить час его прихода.
И впрямь: когда необъятный мушериф соизволил посторониться, то в дверях возник не кто иной, как старый знакомец: растрепанный надим Исфизар. «Опять все повторяется, – обреченно подумал доктор Кадаль. – Сейчас будут вопли, потом его унесут... и ноги накроют пиджаком». Однако доктор ошибся: губы надима на этот раз были решительно сжаты, а бесцветные глаза смотрели твердо и даже вызывающе.
– Господин Исфизар! Вы же были заперты! – изумилась-возмутилась администраторша.
– Ну и что? – хмыкнул надим, разглядывая собственные руки, словно видел их впервые. – У нас в мектебе разве двери? Так, ерунда...
Администраторша потеряла дар речи и принялась его искать, разевая рот выброшенной на берег рыбой.
– Господа, – сухо произнес Исфизар вместо ожидаемой проповеди. – Я должен вам кое-что сообщить. Касательно нашего нынешнего положения.
– Вы забываетесь, надим! – прошипела мигом пришедшая в себя женщина, и пальцы ее зловеще скрючились, блеснув алыми ногтями. – Вы давали подписку!
«Коушут, – вспомнил доктор. – Надим звал ее госпожой Коушут».
– Можете забрать мою подписку из сейфа и использовать ее по назначению! – презрительно скривился надим, сверху вниз глядя на собеседницу. Зрелище заслуживало внимания: грозный Исфизар, с высоты крыльца и собственного немалого роста взирающий на кошкой припавшую к земле госпожу Коушут, казалось, готовую вцепиться надиму в лицо. Только тут до Кадаля дошло: ведь это же именно ОН, Кадаль Хануман, сам того не ведая, излечил надима Исфизара! Вчера, во время случайного контакта. Куда подевались и нерешительность, и истеричность, и женственность...
Перед узниками «Звездного часа» был совсем другой Исфизар – подтянутый, решительный, жесткий.
– Господа, убедительно прошу вас пройти в зал для совещаний. И найдите остальных. Я хочу, чтобы присутствовали все.
Надим подумал и твердо повторил:
– Да. Именно все. Включая детей.
11. НАДИМ
Его звали аль-Беруни, как умершего триста лет тому назад создателя «Звездного канона», и он был карликом.
Тише, господа, прошу вас – иначе я собьюсь, я еще не привык к себе-новому, мне все время хочется чего-нибудь испугаться, как наркоману хочется вогнать в вены очередную порцию голубого кейфа... тише, господа, дайте начать с начала.
Его звали аль-Беруни, и он был карликом.
Впервые я познакомился с ним в психиатрической лечебнице. Курируя астрологическое общество «Эклиптика» – почтенное, полугосударственное собрание ученых мужей, изредка составляющих гороскопы по личному поручению власть имущих – я был очень удивлен, когда меня пригласили в место, где, по моему представлению, слюнявые олигофрены поливали друг друга чечевичной похлебкой.
Но приглашение, исходящее из соответствующих учреждений и снабженное соответствующими
