Коптящий в углу стола огарочек счесть закуской было трудновато.
– А, Карен! – громогласно обрадовался Руинтан, таинственным способом опознавший гостя, сидя к последнему спиной. – Давай к нам, егерь! Мектеб у них – рай, и только! Спирта – навалом! Исик меня уже обещал к ним зачислить, в шестой класс, на полное довольствие!
– В седьмой, – икает расщедрившийся Исик, наскоро черкая в каких-то бумагах. – Гороскоп лично составлю. Ты вот, Каренчик, Скорпион Скорпионом, а Руинтана я Девой сделаю. Или лучше этим... Змееносцем. Спорим, сделаю?!
– Спасибо, мужики, – бывший егерь, по уши забравшись в настенный шкафчик, споро собирал все необходимое: бинты (обычные и прорезиненные), вату, йод... – Я бы с удовольствием, только тут Гюр... господина гулям-эмира ранили, перевязать надо. Вот перевяжем, и с полным удовольствием! Оставьте мне чарку-другую!
– Кто ранил? – почти трезвым голосом интересуется надим Исфизар, бултыхая остатки спирта в своей пробирке.
– Да доктор Равилев... пальнул сдуру...
– Раз доктор, пусть теперь сам и лечит! – счастливо хихикает Руинтан. – Лекаря хреновы, как мне ухо пришивать, так дудки, а как гулям-эмира пристреливать, так тут как тут! Плюнь, Карен, садись с нами!
Уговоры показались висак-баши чрезвычайно соблазнительными. Стоило большого труда не поддаться, и уж тем более не поддать в хорошей компании.
Увы – коридор, направо, налево, ковровая дорожка, холл, крыльцо...
«Печень ниже, легкие выше, кишечник, вроде, не зацепило, – мысленно прикидывал Карен, привычно обрабатывая раны антисептиком, накладывая тампоны, бинтуя и успевая отгонять желающих помочь. – Хотя бог его знает, что оно там зацепило, что не зацепило! Во всяком случае, раз Гюрзец до сих пор не загнулся, шанс выкарабкаться у него есть».
Остальные, включая громилу-телохранителя, стояли и молча смотрели, пытаясь не встречаться друг с другом взглядами. Пистолетов ни у кого видно не было.
Только бородатый Равиль нервно веселился.
– Ай да знахарек, ай да доктор! – похохатывал он, сияя пуще луны. – Тихоня тихоней, а гулям-эмирчика с одного выстрела уложил! Учитесь, ребята! – повернулся бородач к оставшемуся не у дел Махмудику, почему-то обращаясь к последнему во множественном числе. – У меня не то что телохранитель-пахлаван – любой докторишка сто очков вперед вам всем даст! Ну, Кадаль, ну ты даешь, круто ты его!..
Доктор Кадаль, у которого была расстегнута ширинка штанов (стрелял он оттуда, что ли?!), растерянно моргал и пытался поймать хоть чей-нибудь сочувствующий взгляд – но все от него отворачивались.
Заканчивающий перевязку Карен чувствовал это спиной.
Вроде Руинтана.
Потом отверженный обществом доктор заглянул Карену через плечо, увидел землистое лицо господина Ташварда, окровавленные бинты, черную блестящую лужу – и, неразборчиво промямлив, устремился к ближайшим кустам.
«Поплохело герою», – с сочувствием и легкой брезгливостью подумал Карен.
Однако из кустов вскоре раздались отнюдь не рвотные звуки, а интенсивное журчание.
«Интересное дело! Вышел доктор во двор отлить – а тут господин Ташвард: “Ты что это, мол, зараза?! Мочишься не по уставу на казенном крыльце?!” И пришлось доктору господина Ташварда из пистолета застреливать, потому как иначе не дал бы бдительный гулям-эмир справить ему естественную нужду... А что? Сходится!»
Смущенный и все еще растерянный доктор вернулся, вертя в руках пистолет Ташварда.
Застегнуть ширинку он забыл.
– Доктор Кадаль, отдайте оружие, – потребовала вдруг молчавшая до сих пор Неистовая Зейри.
– Не отдам! – у мямли-доктора прорезался командирский тон. – Я никого не собираюсь... убивать (последнее слово далось Кадалю с явным трудом), но и пистолета не отдам! Идите вы все к Иблису!
И Неистовая Зейри поняла – не отдаст. Даже и спорить не стоит, тем более, что к доктору демонстративно придвинулись бородатый Равиль и его телохранитель.
Теперь коротышка представлял собой силу. Его слушалось оружие – в отличие от остальных. И вопрос «Почему?!» не имел сейчас никакого значения.
На крыльце снова возник Фаршедвард Али-бей, отсутствия которого Карен поначалу не заметил; хайль-баши, словно перышко, нес перед собой инвалидное кресло с сидящей в нем бабушкой Бобовай. Гигант-мушериф осторожно сгрузил кресло на плитки аллеи, и старушка, бросив по сторонам цепкий оценивающий взгляд, довольно резво подкатила к стоявшей поодаль Сколопендре – за все это время девочка не сдвинулась с места.
– Отнесите меня в каптерку, – слабо простонал Гюрзец.
Карен махнул рукой Усмару с Махмудом: я, мол, свое дело сделал – перевязал, теперь ваша очередь! А сам как бы невзначай попятился и вскоре оказался рядом с Фаршедвардом и старухой. Здесь же околачивался и юный Валих Али-бей вместе с парочкой близнецов – его одногодков.
Махмуд с Усмаром, оценив диспозицию, молча подняли гулям-эмира и стали отходить к дверям; госпожа Коушут, после минутного колебания, присоединилась к ним, задержавшись лишь, чтобы подобрать что-то с земли.
Карен сомневался, что это просто камешек на память.
– А мы здесь останемся, – заявила старуха. – На воле и дышится полегче.
