– Похоже, – согласился Заррахид.
– Не знаю, – сказал Сай. – Но думаю, что вы правы.
– То-то же, – победно заявил Кос, когда я повторил ему все, сказанное Блистающими. – К Чань-бо. К этой помеси посоха, лопаты, вил и парадного бунчука. К мудрому молчаливому Чань-бо, от которого уходят окрыленными – пусть даже и на тот свет.
И, подумав, добавил:
– Да и старуху не стоит сбрасывать со счетов. Она наверняка что-то знает. И потом – может, этой ведьме и впрямь лет сто... или двести.
– Возможно, Кос прав...
Единорог говорил вслух, что для нас двоих было вовсе не обязательно. Но нас в комнате было больше, чем двое.
– Возможно, Кос, ты прав, – повторил я.
– Да, Единорог, – повернул ко мне голову безошибочный ан-Танья. – Да, я тебя слушаю.
– Ты можешь быть прав во всем, Кос, или не во всем; ты можешь быть совсем не прав, но это неважно. Тем более что если мы рассмотрим тайный договор, подписанный кровью и пеплом, не как сделку между старейшинами-людьми и людьми-батинитами, а как сделку между Блистающими Совета и Тусклыми, тогда все поначалу выглядит проще и не так ужасно. Ведь отнюдь не при каждой жертве Прошлым богам ломалось оружие бойцов – то есть погибал Блистающий или Тусклый! В основном, как пишет Фань, смертельный поединок заключался в обязательной гибели одного из людей! То есть гибли Придатки, и Тусклые с Блистающими совета расходились в разные стороны, искать новых Придатков для следующего жертвоприношения...
– Проще и не так ужасно, – после паузы сказал Кос, с силой сжав кулаки. – Нет, я не обижаюсь... не обижаюсь.
– Иногда мне кажется, – бесстрастно прошелестел Заррахид, – что мы не заслуживаем таких Придатков. Мы – возомнившее о себе железо... нет, не заслуживаем.
А вот этого я Косу переводить не стал.
– И поэтому, – продолжил Единорог-Я, – когда старейшины-Блистающие шли на клятвопреступление, они в последнюю очередь думали о своих Придатках. Я полагаю, что если можно было бы истребить Тусклых, не убивая их Придатков – старейшины пошли бы на это с большей радостью. Придатки живут недолго, и это человека-Фаня волновало бегство двоих асассинов – а Блистающих гораздо больше заботило исчезновение троих Тусклых! Которые способны были воспитать новых Придатков... и найти новых Блистающих, согласных потускнеть.
– В Шулму бы их, – мечтательно скрипнул Сай Второй. – Вот где разгулялись бы...
Он осекся, а Кос побледнел. За время нашего путешествия с караваном я успел рассказать ан-Танье все, что знал о Шулме от Друдла, Детского Учителя, Сая... все, что знали о Шулме я и Единорог.
– Один против восьми, – еле слышно звякнул Сай. – Всех убил. И уши заставщикам отрезал. Сам явился на той, добровольно...
– Джамуха Восьмирукий! – не сговариваясь воскликнули я и Кос.
– И Блистающий Чинкуэда, – добавил со стены Обломок.
– Тусклый Чинкуэда, – поправил его эсток. – Тусклый... последний свидетель Истины Батин. Да, он обязательно вернется в Кабирский эмират, потому что он ничего не забыл! И он вернется не один, этот последний свидетель Чинкуэда...
Я с тоской посмотрел в окно. Черное небо и три робкие звезды в углу окна жмутся друг к другу, словно в страхе перед молчащей пустотой... Как же я мог забыть!
– Он, конечно, вернется, – вполголоса сказал я. – И Джамуха Восьмирукий, вождь орд шулмусов, и Тусклый Чинкуэда, вождь Диких Лезвий Шулмы – но здесь их будут ждать! Их даже встретят с радостью! – их встретят Двенадцать и Один!
И Я-Единорог рассказал о нашей Беседе у пруда с Эмрахом ит-Башшаром из Харзы и Поясом Пустыни, Маскином Тринадцатым, некогда Седьмым.
Некоторое время все молчали.
– Теперь я понимаю, – закончил Я-Единорог, – почему Прошлые боги ждали целый век! Тусклые- батиниты, невзирая ни на что, не нарушили клятвы. Они искали таких, как Пояс Пустыни, собирая их по одному, они учили, воспитывали, скрывались – и вот теперь их снова Двенадцать и Один, и пока Чинкуэда готовит Шулму, здесь в Мэйлане в самом скором времени состоится очередная жертва Прошлым богам!
– Тогда выходит, – вмешался Сай, – что они не хуже меня знают о том, что Но-дачи и Кунда Вонг в Мэйлане! Ведь это именно Придатка Кунды хочет убить этот Пояс Пустыни... А как же они, небось, радовались всему тому, что мы творили в эмирате! Ведь это для Тусклых было возрождением Истины Батин, концом одиночества и скрытности!..
– И твои приятели, Вилорогий, вполне могут примкнуть к Тусклым, – заявил Обломок весьма противным и въедливым тоном. – Ну, убьет этот харзиец Придатка Кунды – надо ж на ком-то научиться всерьез, кроме собак да обезьян! – потом подыщут Кунде совместными усилиями нужного человека-батинита из желающих мстить кому-нибудь... А Но-дачи вообще в Сайид-на изберут, Главой Учения будет! Вполне достоин, по- моему...
– Ты никогда не сможешь простить мне смерть Наставника? – напрямик спросил Сай. – Да, Дзю?
– Дурак, – буркнул Дзюттэ, но уже совсем по-другому. – Прощать его, понимаешь ли... если б я на тебя зло держал – сломал бы тебя еще при первой Беседе, в караван-сарае, и было б тебе прощение!.. Только я тупой да отходчивый. Так что терпи и помалкивай! Кстати, Вилорогий – ну я ладно, я старый дурак, а ты какой? В смысле – тебе-то сколько лет?
– Пятьдесят два года, – гордо ответил Сай.
