Ключ из желтого металла

расставаться. А я наотрез отказываюсь жить без него дальше. Вопрос жизни и смерти, как видишь.

– Ключ?! – изумился Митя. – Так он же у тебя, нет?..

– Я тебе уже говорил, пан Черногук уступил нам копию, изготовленную в семнадцатом веке. Теперь выяснилось, что оригинал тоже у него.

– Я, конечно, слышал, что коллекционеры очень азартные люди, – недоверчиво сказал Митя. – Но не подозревал, что настолько. Когда я по молодости, глупости и излишнему усердию[42] мечтал стать великим бандитом, мой папенька меня отговорил. А твой, выходит…

– Мой не в курсе, – улыбнулся я. – Но, кстати, не факт, что он стал бы меня отговаривать. До сих пор Карлу нравилось все, что я делаю. Даже когда оно не шибко нравилось мне самому. Ну и потом, дело, конечно, не в коллекции.

– А в чем?

– Давай так. Я расскажу тебе эту историю во всех подробностях – сразу после того, как она закончится. Заодно узнаешь много нового и интересного о возлюбленном своем объекте наблюдения. Правда, я не представляю, что ты будешь делать с такой информацией. Но это уже твоя забота.

– Договорились, – кивнул Митя. – Я бы, конечно, предпочел прямо сейчас, ну да ладно, потерплю. А вот что нам надо сделать не отходя от кассы, так это изменить твой облик до полной неузнаваемости. Ты же в ресторан пойдешь, как обычный посетитель. И пан Болеслев тоже может туда зайти, как обычный владелец бизнеса. Я правильно понимаю, что в такой ситуации ты бы предпочел остаться неузнанным?

– Еще бы. Но ты сам говоришь, Лев даже тебя узнает…

– Во-первых, это только мое предположение. Во-вторых, он увидит тебя мельком – если вообще увидит, – и это облегчает нам задачу. А в-третьих, я из тебя такую финскую туристку сделаю…

– Финскую туристку? – я ушам своим не поверил. – Но…

– Никаких «но». Прислушайся к мнению специалиста. Финская туристка – это самое то. Я тебе такие сиськи по знакомству устрою, что носа никто не заметит. А это в твоем случае самое главное.

– Каким образом сиськи могут прикрыть нос? Я не знаю чего-то важного о женской физиологии?

– Ты не знаешь чего-то важного о человеческом внимании. Лицо у тебя приметное, еще хуже моего, – не только нос, но и скулы, и разрез глаз. Такое ничем не прикроешь. Но можно отвлечь от него внимание окружающих, как это делаю я. Ты же сам несколько часов ехал со мной в машине и не узнал. Ничего удивительного, в сером костюме, без полосатого шарфа, цветных ботинок и клоунских бровей меня никто не узнает. Когда есть такие яркие отличительные приметы, лицо уже никто не разглядывает. А для тебя мы подберем самые лучшие аксессуары: льняные кудри, огромные сиськи, жопу я тебе тоже обеспечу – мама не горюй. А если окажется, что у тебя еще и ноги не кривые…

– Они не кривые, – сухо сказал я.

– Тогда вообще супер. Такой секс-бомбой станешь, что на нос никто внимания не обратит. Это будет час твоего триумфа. Даже если к Болеслеву в кабинет не проберешься, все равно впечатление получишь на всю жизнь.

– Ладно, – покорно сказал я. – Но почему туристка именно финская?

– У финнов иногда бывают такие скулы. И такой разрез глаз. И потом, фиг ты вот так сразу найдешь в Праге человека, который понимает по-фински. Так что риск провала стремится к нулю. Вот за немку я бы тебя выдать не рискнул, первый же официант раскусит, их немецкий, уж извини, гораздо лучше, чем твой… Собственно, ты никому не должен рассказывать, что приехал из Финляндии. Достаточно, что ты будешь так думать. Знание своей легенды – неотъемлемая часть хорошей маскировки. Ну и в случае чего, если спросят, будет что ответить… Хотя говорить тебе, конечно, надо поменьше. С твоим голосом я за один вечер ничего сделать не смогу. В сочетании с сиськами он будет звучать ужасно. Так что лучше просто улыбайся и тычь пальцем в меню. Авось обойдется.

– Хорошо, – согласился я. – Но все-таки почему именно туристка, а не турист?

– Да потому что у мужиков не бывает сисек, балда, – добродушно ухмыльнулся Митя. – А другого способа отвлечь внимание от твоего носа не существует.

Я был совершенно уверен, что Митя сотворит из меня настоящее чудище. Однако следует признать, финская туристка в моем исполнении оказалась довольно комичным, но тем не менее привлекательным созданием, несмотря на морковно-рыжую шевелюру, которая досталась ей вместо обещанных льняных локонов. Митя безапелляционно заявил: «Так лучше», а я не стал спорить. После того как я добровольно согласился нацепить на себя накладной бюст, ярко-синие колготки и довольно рискованную мини-юбку со встроенной имитацией аппетитной задницы, мелочиться не стоило. Рыжая так рыжая, подумаешь.

Митя был счастлив, горд и даже отчасти подавлен результатом своих усилий, как художник, нечаянно создавший шедевр вместо запланированной этюдной зарисовки. Он посадил меня в такси и глядел нам вслед, пока машина не свернула за угол. Я, впрочем, не сомневался, что немного погодя он тоже отправится на Нерудову, еще и попкорном запасется, – небось удобных наблюдательных пунктов у него в том районе навалом.

Митя, конечно, был прав – в том смысле, что внезапно образовавшаяся у меня под одеждой роскошная девичья фигура отвлекала внимание мужского населения не только от моего ненормативного носа, но и от более важных вещей. Таксист, бедняга, так загляделся, что чуть было не остался без бокового зеркала, а выскакивая из машины с намерением любезно распахнуть передо мной дверцу, споткнулся о бордюр и растянулся на тротуаре; к счастью, у меня хватило ума его не поднимать.

В «Золотом льве» ко мне метнулись сразу три официанта – а ведь когда я заходил сюда в первозданном, так сказать, виде, мне пришлось ждать меню чуть ли не полчаса. В другое время я, пожалуй, был бы шокирован таким повышенным мужским интересом, но теперь только с досадой подумал, что внимание персонала может помешать мне незамеченным добраться до кладовой. Оставалось надеяться, что в какой-то момент привычка возьмет свое, и ребята отправятся на затяжной перекур – все вместе, чтобы не было страшно на темном заднем дворе. Во всяком случае, в прошлый раз они именно так и поступали.

Впрочем, «надеяться» – это в корне неправильная формулировка. Я ни на что не надеялся, а просто знал, что официанты как миленькие уйдут в тот момент, когда мне это понадобится. И в коридоре никого не будет, и в кладовой, и грозный карлик Йозеф благополучно отправится за продуктами в назначенный час, и китаянка Луша запрется на кухне, и Лев будет сидеть где-нибудь наверху или вовсе уйдет на прогулку, короче, он не встанет на моем пути, потому что я так хочу. И точка.

В противном случае мне бы и в голову не пришло ввязываться в такую авантюру – хотя бы потому, что я мог целый год слоняться по огромному дому Льва без малейшей надежды найти ключ. Но я сразу решил, что не буду его искать, а просто вспомню, где я его видел. И конечно же, вспомнил – еще утром, когда разглядывал свое зареванное отражение в зеркале душевой. И с тех пор ни на миг не сомневался, что у меня все получится.

Я сидел у окна, конспирации ради ковырял вилкой остывшие кнедлики, смотрел на улицу. Видел, как покорный моим желаниям Лев вышел из дома и неторопливо зашагал куда-то вверх по Нерудовой. Видел, как Йозеф, облаченный на сей раз в обычный джинсовый костюм, купленный, вероятно, в магазине детской одежды, разместил свое компактное тело за рулем припаркованного у входа красного «фольксвагена», аккуратно, за шесть, что ли, приемов, выбрался на проезжую часть и укатил. Судя по всему, в доме осталась только гигантская китаянка Луша, но я заранее договорился с собой, что ее можно не принимать в расчет. Я хочу, чтобы она не болталась у меня под ногами, значит, она не будет – и точка. Вопрос закрыт.

Я огляделся. Ресторан был почти пуст, какая-то пожилая пара сидела за дальним столиком, и еще одна пара помоложе только что вошла и теперь устраивалась у соседнего окна. Официанты, шокированные таким наплывом клиентов, немедленно удалились на перекур. Путь к кладовой был свободен. Рыжая дылда в мини-юбке вздохнула, мысленно перекрестилась и с замирающим от волнения сердцем поднялась из-за стола. В отличие от нее я был совершенно спокоен – даже когда эта дурища чуть не опрокинула шкаф, запутавшись в развешанных там халатах. Впрочем, обошлось.

Подземный ход оказался очень широким, но настолько низким, что мне пришлось согнуться чуть ли не